Подумаешь, попал

– Понятно. Тот кивнул одному из своих сопровождающих. – Коля возьми.

И распрощался со мной, посоветовав не злить особиста, те очень злопамятные.

Колей, оказался мой знакомец, капитан Колышкин.

Мне ли не знать, вставные передние зубы, всегда будут напоминать об этом.

Речка форсирована. Был получен приказ, вперед. И я попробовал зайти с тыла, тем частям вермахта, что не давали продвинуться нашему корпусу, но не тут то было, по нам открыла огонь артиллерия, противника, потом присоединились танки. В батальоне снова были потери, сгорел Т-60. Мне пришлось отойти и начать, вялую перестрелку.

– Вам пора покинуть нас , – сказал я особисту. –Тот, за кем вы прибыли погиб.

Я врал и особист знал об этом, но не стал спорить. Он видел, что из сгоревшего танка, не кто не спасся, и очевидно гибель экипажа потрясла его. Буркнув что то вроде до встречи, он сев в свой бронеавтомобиль укатил назад. Пока я размышлял, что же мне делать, жечь понапрасну танки мне не хотелось. Вернулся особист. Оказывается у брода, шел бой. Это что же, мой батальон отрезали от своих. Я отдал приказ, о выдвижении к речке. Там действительно, шел бой. Я рассмотрел в бинокль, что посреди речушки, там где была переправа, стоит подбитый немецкий танк. Еще несколько, обстреливают деревню и противоположный берег, а пехота противника, опять же венгры, пытаются перейти речушку. По ним, из деревушки стреляют пушки, и вероятно бьет пулемет.

– В атаку. – Скомандовал я. И опять нам повезло, потеряли всего один танк, но пять немецких, остались на берегу безымянной речушки. Кроме того, было уничтожено при поддержке батальона пехоты, до двух рот противника. И опять пленные, но я с ними не стал возится, предоставив, это другим.

Оборону брода организовал комиссар, вместе с прибывшими трофейщиками. Его поддержали соседи, и тут мои танки .

К вечеру нас наконец то сменили, подошел еще один механизированный корпус, и его части бросились в атаку. Мы же отошли на отдых. Который испортила бомбежка, хорошо хоть не кто не погиб, было человека два легко раненых, да и только. Но вот танк, прямое попадание и все, мы остались безлошадными. Перед бомбежкой, мы уселись

перекусить в яблоневом саду, выпить слегка трофейного вермута, и тут. Я то нашел себе машину, заняв место раненого Иванова. А вот мой экипаж, не могу же я отобрать

машину у старого. Я ощупал себя, все ли документы с собой, заглянул в планшетку и нашел не прочитанное письмо, а я про него и забыл. Короче в танке сгорел мой комбез. Перед обедом, я привел себя в порядок, умылся, побрился переоделся в гимнастерку, и тут такое. Портвейна мы все таки выпили, помянув добрым словом наш танк. Но опять же письмо, я не успел прочитать. Вызвали в штаб корпуса. Как говорится, награда нашла героя. Мне вручили орден красного знамени, который обещан был, еще в боях под Харьковом. Но плюшки еще не закончились, на петлицы упала еще одна шпала,

я стал подполковником. Впрочем комкор, тоже не был обижен, ему присвоили звание генерал майора. Пришлось все это обмыть. Во время трапезы, я заметил завистливые взгляды капитана Колышкина, который руководил ординарцами обслуживающих нас, старших командиров. У этого штабиста, висела всего одна медалька, так и хотелось сказать, просись в действующие части, и если останешься в живых, тоже получишь ордена.

– Да чуть не забыл. – Сказал начштаба корпуса. Пришла разнарядка, послать на ускоренные курсы подготовки младшего командного состава, наиболее отличившихся сержантов, не хватает командиров танков, и взводов, мы и сами можем, вырастить у себя таких, но дальше старшины и может младшего лейтенанта, они не прыгнут, а нам нужны кадры.

– Так что готовь список, человека три – четыре, из тех что безлошадные. – Месяца через три, будут кубари носить, тут же учитывается опыт боев, воинское звание, а то сам наверное знаешь, как сейчас командиров готовят? – Наберут бывших школьников и студентов, и мурыжат их по полгода, приходят к нам, их еще готовить и готовить надо.

Я согласно кивнул, выпили за победу, тут к нам присоединился и Колышкин, за такое все должны выпить.

– Списки передашь Колышкину, он их проводит .

А вот это засада, то что я задумал, он может и притормозить. Но тут я вспомнил, что среди тех кто сопровождал комиссара, когда тот приезжал разбираться на счет расстрела пленных мелькал и Колышкин, а комиссар через брод противника не пустил.

– Я знаю, что комбриг подал списки отличившихся за бои при Катериновке, – сказал я.

– Но можно я еще подам небольшой, за бой, при переправе у речки Безымянной?

Ротмистров подумав, кивнул.

– Давай, – а я подпишу, можешь прямо сейчас. – Колышкин!

Капитан вскочил, спешно что то дожевывая. Мы вышли, протопав в комнату занятую под штаб.

Колышкин с недовольным видом вставил, чистый листок в печатную машинку, и стал ждать.

Я готовил три списка. Наградной, поощрительный, и направление на курсы.

Колышкин взял листочки, и первым делом начал читать.

– Не пойдет, – сказал он. Толбухин всего лишь заряжающий, а Долину едва шестнадцать исполнилось, по комиссии не пройдет.