Подумаешь, попал

Немцы нашего стремительного удара не ожидали. Потеряв две машины, мы прорвали их заслон и устремились в тыл противника. Просто, повезло. Основные силы их были стянуты, для обороны Харькова, как и наши, для его освобождения. Попавшееся на пути колонна, оказалась крепким орешком, даже не знаю сколько в ней было бронетехники. С ходу подбив передовой танк, отдал команду по рации, действовать самостоятельно. Наши автомашины, шли чуть отстав от танков, и поэтому вовремя остановились. А между тем бой разгорелся не шуточный, со стороны дороги были степь да поля. Маневру машин не нашим не их, не чего не мешало.

– Бронебойный. – Орал я быстро поворачивая башню, ловя в прицел очередную мишень. Выстрел. Не смотрю куда попало, не до этого понимаю, что влипли серьезно, и теперь только быстрота действий может спасти нас, а если нет то хоть продать свою жизнь подороже. Кричу не переставая, пусть у кого рация слышат ребята.

– Не стоим на месте, бьем гадов.

Успеваю заметить, как единственный наш КВ, вклинился в автоколонну с пушками, и начал таранить ее, так правильно не давай развернуться, нам и танков хватает.

Уже дважды прилетает и нам, машина содрогается от ударов, лицо горит от впившихся крошек брони, она выдерживает, хотя вроде бы бьют в упор, как и я. Вот противник посерьезней, Т-4. Стреляет первым, но снова везет, снаряд идет рикошетом об башню, только звон в ушах, даю в ответ бронебойным. Вспышка, получи родимый. Вижу конец колонны, автомашины с пехотой, по привычке показываю растопыренные пальцы, раз за разом посылаю осколочные, от куда то выныривает наш БТ, таранит одну из машин устремляется на другую, но тут вспыхивает, и превратившись в большой костер, замирает. Ищу в прицел противника, показывая кулак. Попадается тройка, со сбитой гусеницей, но ствол идет в нашу сторону . Успеваю первым. Пот льется ручьем, застилая глаза, но бой еще не закончен. Вновь в прицеле Т-4, тот от кого то пятится огрызаясь, но вздрогнув стопориться, прилетело сразу от двоих. То КВ Жолудева, командира второй роты. Но что это, его танк вдруг закрутился на месте, с катков слетает гусеница.

КВ стреляет. Но что происходит дальше, не вижу. Танк встряхивает, он казалось становиться на дыбы, я чувствительно ударяюсь головой о люк. Максим ругаясь, с помощью Ивана переключается на заднею передачу, и танк сползая выравнивается. Ах вот в чем дело, в триплексе мелькает опрокинутый Т-3. Максим без команды, протаранил танк противника. Заработал курсовой пулемет , это наш радиолюбитель открыл огонь по разбегающейся пехоте противника. Неужели все, хочется вылезти оглядеться, но нельзя еще стреляют. Мелькают фигуры людей, вовремя останавливаю увлекшегося радиста, это наша пехота. Наконец откинув люк вылез, жадно глотаю свежий воздух. Оглядываюсь. Кругом битая техника, это чего тут мы наворотили, дымы , дымы. Неподалеку раздается грохот. С горечью вижу, что это наша 34 превратилась в груду металла, рванул боекомплект. К КВ подлетает наша летучка, возле него уже крутится экипаж.

Пробую связаться с машинами. Откликаются две. Вызываю к себе командиров, сам пытаюсь считать горящие танки и сбиваюсь со счета. Идут докладывать, но и так вижу, прогноз неутешительный, в строю осталось шесть машин. КВ будет седьмым. Техник говорит, что можно восстановить еще одну, но нужно время. Приказываю сжечь. Подводят пленных зачем они, что с ними делать. Замечаю двоих офицеров. Гаутмана и лейтенанта, этих возьмем. Наконец ко мне подходит младший политрук Степашкин, и от него узнаю точные потери врага. Впечатляет, двадцать восемь танков, четыре бронемашины, более тридцати автомашин, шесть орудий, больше двухсот трупов солдат врага. И двадцать пять пленных, остальные бежали. Как всегда посылаю трофейщиков. Степашкин откуда то достал фотоаппарат, и щелкает поле сражения. Это правильно.

У нас потери, сорок пять человек погибли, двадцать раненных. С трудом сдерживаю

слезы, среди погибших Поплывец, это его танк взорвался. Но надо спешить, еще одного такого боя не выдержать, боекомплект на исходе. Пять автомашин, добавилось к нашим. Немецких солдат отпускаю, благо они почти все раненые, те кто поздоровей бежали еще во время боя. Степашкин, осуждающе смотрит на меня.

Сую ему в руки трофейный автомат. – На стреляй.

Тот опускает ствол, и шепчет. – Не могу.

– Вот и я уже не могу, были бы эсэсовцы, другое дело.

Хотя один эсэсовец у нас есть, тот самый гаутман – танкист. Это получается мы целый танковый батальон разгромили, хоть какая то помощь нашим. Суммарно если взять, то нами уничтожен сборный полк. Повезло, что застали в походной колонне, не дали развернуться.