Подумаешь, попал

Это я думаю поглядывая в небо, но нет авиации противника не видать. В пути происходит заминка, заглох двигатель у одной 34. Техник разводит руками. Сливаем горючие, достаём пятнадцать снарядов, все что осталось в бое укладке, снимаем пулеметы. Танк приводим в полую негодность. Снова трогаемся. Станция Андреевка, остается правея. Еще рывок и можно ударив в тыл немецких позиций, выходить к нашим. Но как к этому отнесутся там. Доносится грохот боя, точно еще какая то часть прорывается из окружения, надо помочь. Меняем направление, снова придерживаю пехоту, и одними танками, захожу в тыл врага. Тех не так уж и много, танков всего три, но батарея долбает по нашим колоннам, остервенело не жалея снарядов. Сминаем пушки, расстреливаем с пулеметов расчеты. Переключаемся на танки и пехоту противника. Те не ожидали такой подлянки, и оказались сами зажатые в тиски. Полковник Герасимов, зам- по тылу 3-го мех- корпуса, между прочим моего. Берет командование в свои руки. С ним остатки тыловых частей корпуса, еще какой то дивизии.

В общем, ко мне попадают три легких танка, и каким то чудом два уцелевших заправщика. Всего у нас, до трех сот действующих штыков. Садим их на трофейные грузовики, благо еще четыре, досталось от немецких артиллеристов. Двигаемся мы в немецком тылу. Над нами пролетает эскадрилья стервятников, но поднятая пыль мешает, приглядываются к нам, очевидно приняв нас за своих улетают. Сидим в БАО Герасимова. Поскольку начался дождь.

Бронеавтомобиль оснащен 37 мм пушкой, но снарядов нет, как впрочем у танков почти тоже, по три на ствол, курам на смех. В роще, где мы укрылись, ждем результатов разведки, и разрабатываем план прорыва к своим. Какая не какая сила. Пробую вспомнить приказ под номером 227, когда он принят и не коснется ли нас. Вопрос, когда лучше всего пойти на прорыв, днем или ночью. Днем сложнее, ночью не разобравшись, можно получить от своих. Возвращается разведка, нечего утешительного, автомашины перед позициями придется бросить, перерыто так, что пройдут только танки. В конце концов решаем нанести удар днем, вперед пойдут автомашины, авось подпустят ближе приняв за своих. Но тут вмешивается старший лейтенант сапер, а если мины.

Об этом как то не подумали, но что сделаешь, пехота пойдет вслед за танками по гусеничному следу. На том и порешили. Сперва удача сопутствовала нам, действительно поначалу немцы приняли нас за своих. Что позволило нам приблизится к первым линиям окопов, если смотреть с нашей стороны. Было это утром и пост не успев спохватится, был сметен с дороги. Пехота покидала машины, в ход пошли гранаты, первая линяя была прорвана, дальше вперед пошли танки. Я вновь сидел за наводчика. Атаковали пулеметами и гусеницами. Пехота шла тремя волнами, штурмовики занимали и зачищали окопы, потом те кто тащили раненых и пленных, и наконец группа прикрытия. Последняя линия окопов встретила нас пулеметным огнем, но для танков это была ерунда, мы проутюжили окопы, давая возможность пехоте двигаться вперед, а вот и ничья земля, разворот башни, даем понять, что мы свои посылаю снаряд в глубь обороны противника, тоже делают и остальные.

И тут грохот, яркая вспышка.

Очнулся я, и сразу не вспомнил, где нахожусь. В голове трещало шумело, в общем ничего толком не соображал, было темно. Я стал действовать на ощупь. Пахло гарью.

– Жив, командир? – Как сквозь вату, услышал голос Ивана.

– Да вроде. Я откашлялся. Подбили, надо покинуть машину произнес я.

– Пока не горим командир, но высовываться лучше не надо.

– Что с остальными? – Максим? – позвал я.

– Погиб, – ответил Толбухин. Похоже на мину нарвались, причем на нашу.

– А Федотов?

– Вылез из танка через верхний люк, тут немцы его и срезали. – Я сразу люк прикрыл, мало ли что, у механика крышку заклинило, нижний так мы на пузе сидим, только

через верх можно, но лучше ночи дождаться. – Продолжал заряжающий.

Я поискал, и нашел фонарик включил. Увидев Максима, с залитым кровью лицом, накрыли его куском брезента. Начал искать свои вещи. Планшетку, автомат. В планшетке было все карты, наградные, сами ордена, я снял их перед боем. Мало ли что, не хотелось попасть к врагу при таких регалиях. Сунулся в башню и посмотрел в прицел метрах в трехстах, были немецкие позиции. Сколько же до наших. Через триплекс механика водителя, ничего не видать забит землей. Башню разворачивать нельзя, привлечем внимание. Догадался снять пулемет. Все же пригляделся. Метров от силы двести. Но Толбухин прав, сейчас тем более через верх, соваться нельзя срежут с пулемета и все. Ждем когда стемнеет, есть не хотелось только пить, время тянется медленно, постоянно смотрю на часы. Время от времени слышны пулеметные выстрелы, идет вялая перестрелка, противоборствующих сторон. Надеюсь немцы не сунуться, все таки здорово мы им врезали.