Подкидыш

Крестьяне отвязали от лошадей веревки и потащили опутанное сетями существо к медвежьей яме. Оно при этом ожесточенно сопротивлялось, явно пытаясь вырваться, и двое крестьян принялись подкалывать его сзади вилами, заставляя двигаться вперед. Несчастная тварь выла от боли, скалила зубы и дергалась в сетях.

— Вы что же, собираетесь его освободить, а потом спускать в медвежью яму? — громко осведомился Фрейзе.

Ответом ему было молчание. Совершенно ясно, никто этого заранее не продумал.

— А мы его так туда спустим, пусть сам выбирается из сетей как хочет, — предложил кто-то.

— Нет уж, я к нему и близко не подойду, — сказал другой крестьянин.

— Если он кого укусит, так тот сам оборотнем станет, — боязливо заметила какая-то женщина.

— Даже от его дыхания умереть можно! — поддержала ее вторая.

— А если он твоей крови попробует, так будет на тебя охотиться до тех пор, пока своего не получит, — высказался еще кто-то.

Брат Пьетро, Лука и обе женщины тем временем зашли в гостиницу и спросили, есть ли свободные комнаты и места в конюшне для лошадей. Лука попросил накрыть им стол к обеду в том помещении, которое окнами выходит на медвежью яму, а сам сразу же подошел к окну. Он увидел именно то, что и ожидал: его слуга Фрейзе уже стоял в пресловутой медвежьей яме, а неведомое чудовище возилось в сетях у его ног. Ну еще бы! Разве мог Фрейзе бросить живое существо — пусть даже и оборотня, — которое оказалось совершенно беспомощным в руках ненавидящих его людей!

— Принеси-ка ему ведро воды — пусть вдоволь напьется — да приличный кусок мяса, чтоб поел, когда сумеет освободиться, — сказал Фрейзе гостиничному конюху. — Неплохо бы и каравай хлеба прихватить — вдруг ему понравится?

— Какой там хлеб! Ведь это чудовище прямиком из ада сюда явилось! — запротестовал конюх. — Не стану я ему прислуживать! Даже не подумаю в эту яму спускаться! А если оно на меня дохнет?

Лука, наблюдавший за всем этим, решил, что Фрейзе станет спорить с конюхом, но этого не произошло. Фрейзе лишь кивнул в знак согласия и сказал:

— Ладно, так и быть, я сам его покормлю. Неужели ни в ком из вас нет ни капли сострадания к этой твари? Нет? Значит, смелости у вас хватило только на то, чтобы его поймать и мучить, а чтоб покормить бедолагу, так вас нет? Ну что ж, я сам ему какой-никакой обед раздобуду. Пусть он хоть глоток воды да кусок мяса получит, когда из ваших бесконечных узлов выберется и немного в себя придет после того, как вы его по дороге полторы мили волоком тащили.

— Смотри только, чтоб он тебя не укусил! — сказал кто-то, и все засмеялись.

— Меня он не укусит, — спокойно возразил Фрейзе. — Во-первых, меня ни одна тварь никогда не тронет, если я сам ей не разрешу, а во вторых, я ведь тоже не дурак, тут торчать не буду, когда он из веревок выпутается. Уж я бы не стал ждать, трясясь по ночам от страха, как некоторые, кто продолжал жить с ним бок о бок и жаловаться, что он, дескать, возле их дверей бродит и замочные скважины нюхает, а поймать его столько месяцев не решался!

В ответ на слова Фрейзе поднялся целый хор возмущенных возражений, но он, словно ничего не слыша, снова спросил:

— Ну что, кто-нибудь собирается мне помочь или нет? Ладно, в таком случае я попрошу вас всех отсюда убраться — мало ли что, я ведь все-таки не странствующий укротитель диких зверей.

Большинство крестьян действительно сразу же ушли, но некоторые, помоложе, остались, устроившись на той платформе, что тянулась по краю арены; отсюда, заглянув через забор, можно было увидеть, что происходит внизу. Фрейзе никого больше предупреждать не стал и стоял, терпеливо дожидаясь, пока уйдут все; в итоге любопытствующие тоже удалились, шаркая ногами и сердито ругая его за то, что он «сует нос не в свое дело».

Когда на дворе никого не осталось, Фрейзе притащил из колодца ведро воды, сходил на кухню и принес оттуда приличный кусок сырого мяса и каравай хлеба, затем все это выложил перед оборотнем и посмотрел наверх, зная, что из окна за ним наблюдают Лука и обе молодые женщины.

— Ладно, что сумеет выяснить о тебе мой маленький господин, мы со временем узнаем, — тихо сказал Фрейзе, обращаясь к опутанному сетями неведомому существу, которое тут же завозилось и негромко заскулило. — Но не сомневаюсь: Господь моего маленького воробушка не оставит и поможет ему вынести справедливое решение, даже если ты, звереныш, посланник самого Сатаны. К сожалению, в таком случае придется тебе прямо в сердце серебряную стрелу выпустить. А пока ты не бойся: уж я о тебе позабочусь; ты и поесть сможешь, и вволю воды напиться; все-таки ты тоже тварь Божья, даже если и превратился в одного из падших. Хотя, как я сильно подозреваю, не по своей воле.

* * *

Лука начал расследование по делу оборотня сразу после обеда. Изольда и Ишрак ушли к себе, а Лука и Пьетро стали приглашать одного свидетеля за другим, и те, захлебываясь, рассказывали, какой ужас наводил оборотень на всю деревню.