Под спудом тайны

– Да-а, бегаешь по городу, мечешься, а красота-то рядом, вот она! – Зацепин опять вздохнул полной грудью и сдвинул фуражку на затылок. – Все нам некогда, все мы в спешке, ты от суеты за реку, а она уж на берегу. Да и толку порой никакого, бежишь вскачь, а поглядишь – топчешься на месте… А я вот к тебе зачем, дед Сидор. Ты знаешь сыновей покойного коллежского асессора Матвеевского, владевшего усадебным местами почти напротив парка? Лет пять назад они продали дом со всем каменным и деревянным строением поручику Чаплыгину.

– Как не знать? Знаю!.. Теперь они в имении проживают. Говорят, завод у них там конский…

– Завод хоть куда, но речь не о нем, а о младшем сыне Семена Иваныча.

– О Константине Семеныче?.. Я видел его здесь ранним утром третьего дня. Долго гулял по аллеям, потом к пристани спустился, что б, значит, на лодочке по Петровскому пруду прокатиться. Вырос он, смотрю, возмужал…

Зацепин вмиг утратил всякий интерес к разговору, о подозрениях к Матвеевскому можно было позабыть. Выбив трубку, он пожелал старику доброго здравия, вышел на Дворянскую и вновь спустился в нижнюю часть города.

Оказавшись в Английском саду или Нижнем парке, стал сходу интересоваться о местонахождении поручика Ознобишина, как у знакомых, так и у тех, кого видел впервые. Отдыхающие слушали его и отрицательно качали головами. Заметив на Главной или Золотой аллее двух дам с летними прозрачными зонтиками в руках, он было сунулся и к ним, как вдруг понял, что одной из них была капитанша Софья Матвеевская, дальняя родственница абловских помещиков, с которой у него была мимолетная связь в прошлом и которой он задолжал деньги. Воспользовавшись тем, что подруги вели оживленный разговор, заседатель поднял воротник, натянул армейскую фуражку на глаза и стал сильно приволакивать ногу, изображая увечного. Когда женщины остались позади, до него донесся тонкий голосок:

– Софочка, кто этот военный?

– Бог его знает. Видно, из новоприбывших курортников.

– Бедняга! Видишь, как ногу-то волочет!

Зацепин проковылял еще немного, свернул на второстепенную аллейку и затопал по желтому песочку бодрым пружинистым шагом. «Года три назад с ней здесь столкнулся… Как раз из Отрады приехал… Еле отделался от этой гренадерши!»

Не успел он об этом подумать, как перед ним возникла знакомая плотная фигура в сюртуке, широких панталонах и хромовых сапогах.

– Ардалион Гаврилыч, дорогой! Рад вас видеть.

– А-а, Анисим Агапыч! Привет, привет!

Купец Ларин, бывший в числе гостей на памятных именинах в Отраде, широко улыбнулся повстречавшемуся дворянину.

– Как поживаете?.. Говорят, опять расследуете убийство вместе с Евстигнеем Харитонычем?.. А я вот на курорте отдыхаю, водицу пью, грязи принимаю и прочее… Слушайте, а не вспрыснуть ли нам встречу в буфете при галерее? Шампанским, угощаю!

– Вспрыснуть, говоришь? – Поручик поскреб в затылке. – Нет, не могу. Надо найти губернского секретаря Ознобишина.

– Козловского помещика?.. Здесь где-нибудь шатается… А не он ли сидит вот там, на дальней лавочке, любезности дамам расточает?.. Он, никто другой.

Зацепин направился в указанном направлении, Ларин – за ним. Через минуту поручик предстал перед прилично одетым молодым человекам недурной наружности с завитыми волосами. Тот, откинувшись на покатую спинку лавочки, живо общался с двумя хорошенькими женщинами.

– Господин Ознобишин? – потревожил его Зацепин, поклонившись миловидным спутницам.

Молодой человек неохотно прервал разговор и бросил на незнакомца недовольный взгляд.

– Да, что вы хотели?

– Заседатель Петродарского нижнего земского суда поручик Зацепин. Могу я с вами переговорить тет-а-тет?

Ознобишин встал и с улыбкой послал дамам воздушный поцелуй.

– Минутку, сударыни, я сейчас. Только побеседую вот с этим господином, здешним заседателем.

Отойдя на дюжину шагов, он нетерпеливо полюбопытствовал:

– Ну, что там у вас ко мне? Давайте побыстрей.

Зацепин, дабы не задерживать молодого курортника, буквально в двух словах изложил суть дела.

– Да, гувернер у нас в имении француз, – сообщил Ознобишин, нахмурившись. – Прекрасный человек, мы его ценим, но этот чертов Кручина так отделал его, что по дому он теперь перемещается не иначе, как в инвалидном кресле-коляске!..

– Надо же, как ваш беглый ненавидит французов!

– В день побега презренный негодяй учинил еще кое-что?.. У меня в спальне стоял бюст Бонапарта, так он разнес его на мелкие кусочки!

37-летний отставной поручик с гусарскими усами, длинным носом и бровями вразлет недоуменно уставился зеленовато-карими глазами на собеседника.

– Как, «стоял бюст Бонапарта»?

– Что вы так глазеете?.. Чему удивляетесь?.. Да, я, как и некоторые мои товарищи, преклоняемся перед гением этого великого человека, прошедшего путь от простого офицера до императора. Мы в восторге от его полководческих талантов, энергии, политического чутья…

– Преклоняетесь перед Наполеоном, этим кровавым упырем, принесшим столько горя России, нашему народу?.. Да знаете, кто вы после этого? Знаете?.. Вы под стол пешком ходили, когда я сражался с войсками этого гребанного полководца!