Под солнцем Севера

Вдруг сверкнула молния и ударил гром. Весенний ливень обрушился на нас внезапно. Словно из огромной лейки, он щедро поливал землю, косо хлестал в наши спины, как бы подталкивая в тундру. Горное эхо повторяло и разносило громовые удары. Они раздавались с очень короткими промежутками: не успевали заглохнуть одни раскаты, как уже появлялись новые, сопровождаемые сильными вспышками молнии.

На крайних пределах Заполярья грозы весьма редки, но теперь гроза разыгралась не на шутку. Нам ничего не оставалось, как продолжать путь: укрыться на горном перевале негде. Лишь кое-где возвышались отвесные скалы да завывал ветер. Ливень не ослабевал. Его сильные струи барабанили по нашим покоробившимся, насквозь промокшим брезентовым плащам, а мы продолжали шагать по лужам на север.

На иловатом берегу горного озерка оказались редкие растения оксиграфйсы (из семейства лютиковых) с крупными пурпурными цветками. Если до сих пор они не встречались, то, возможно, и в будущем не попадутся и не войдут в коллекцию. Пришлось остановиться и осторожно выкопать, стараясь не повредить мочковидные пучки-корни.

В горной тундре, между пятнами обнаженной и размытой ливнем почвы, по соседству с карликовой ивой цвели бесстебельная смолевка и лапчатка, паррия и остролодочник, Кассиопея и другие растения.

Рядом с приземистой ивой цвела смолевка бесстебельная

Через хребет, словно дымовая завеса, переползали облака, обложившие со всех сторон сумрачное небо.

На северном склоне хребта рождались новые ручьи и потоки. Вода стремительно стекала вниз, перескакивая через встречные препятствия и низвергаясь с каменных уступов водопадами.

ПО ЧУКОТСКОЙ ТУНДРЕ

Склон был настолько крут, что у оленей вьюки съезжали на шею, и на ходу их приходилось поправлять.

Лишайники, насыщенные водой, разбухли и стали скользкими. Внизу широко раскинулась равнинно-холмистая тундра. Взор свободно скользил по ее поверхности, не привлекаемый ни единым деревцом, охватывал линию горизонта и мысленно уходил далее, к просторам Северного Ледовитого океана.

Спустившись со склона, мы вступили в узкое извилистое ущелье, по дну которого бурлил горный поток. Вскоре справа открылось другое такое же ущелье со своим шумливым потоком. Оба эти потока соединились, и теперь узкая долина постепенно расширялась.

Сбегающие с гор потоки уносят много семян горных растений-альпийцев, покрывающих высокую пригольцовую тундру. Унесенные семена остаются на галечниках тундровых рек и после спада воды прорастают. С течением времени разрастается оригинальный пестрый ковер трав и кустарников — пришельцев с горных перевалов и скал. Эти переселенцы вместе с местными видами покрывали теперь долину тундровой реки Умкавеем (в ее верховьях).

На ночевку остановились недалеко от ивняков, где могли подкормиться олени. Ставили палатку под дождем. Мы давно были мокры с головы до ног и уже не могли вымокнуть еще больше. К этому мы привыкли. Прошло больше месяца, как мы ежедневно шагали то по щиколотку, то по колено, а иногда и по пояс в воде.

Сначала холодная, почти ледяная вода как бы обжигала ноги, но потом ощущение холода постепенно пропадало, да и ноги от ходьбы согревались. Идешь в ичигах, как будто босиком, не обращая внимания на лужи, болота, переходишь прямо с хода вброд речки, и только если вода захватывает еще ненамокшие части тела, ощущаешь некоторое неудобство. Зато как приятно на привале раздеться и, выжав белье, залезть в спальный мешок! Через минуту погружаешься в крепкий сон.

К вечеру небо расчистилось от туч, светило солнце, и мы чувствовали себя достаточно бодрыми, чтобы продолжать свою работу.

Быстрое течение речки Умкавеем (одного из притоков Китепвеем) мешает отложению илистых наносов, и тут не существует обширных пойменных лугов. Встречаются лишь отдельные луговины, разъединенные темноцветными галечниками или куртинами тальников.

Такой луговиной мне и довелось заняться. Мрачноватость галечников как бы подчеркивалась пестротой цветущих трав: альпийской зубровки, и шерлериевидной камнеломки, темно-красной родиолы и северной полыни, подушкового незабудочника и альпийского лисохвоста, точечной камнеломки и отцветающей ветреницы Ричардсона. Эту разнотравно-злаковую луговину (злаков на ней раза в три больше разнотравья) кое-где подстилал седой мох в сочетании с кукушкиным льном и лишайниками: снежной цетрарией, пепельником, дактилиной и темными алекториями.

О недавнем дожде напоминали лужи, блестевшие в углублениях между кочками. Под водой еще сохранились корочки льда, но они уже подтаивали, и мочажины углублялись.