Под солнцем Севера

Первые проявления заполярной природы отличаются скромностью. Слишком поздно природа пробуждается от зимнего сна, и теперь мне представлялась возможность наблюдать становление весны. Умытые нагорные леса привлекали своими светлыми полянами. У лиственниц одновременно с распусканием хвои появились цветки, собранные в шишки. Подняли свои головки цветущие травы.

Над цветком вилась темно-синяя стрекоза. Она словно высматривала его строение, то опускаясь на венчики, то снова взлетая. Сделав два-три круговых полета, она опять возвратилась к цветку и как бы остановилась в воздухе, едва пошевеливая прозрачными крылышками, которые переливались под солнцем цветами радуги. Несколько секунд она продолжала рассматривать цветок и, только удовлетворив свое любопытство, окончательно улетела.

По отлогому склону горы, обращенному на полдень, ярко зеленел мох, росли кусты золотистого рододендрона в сообществе с эндемиком-змееголовником (пальмата). На северном склоне горы еще лежал снег. У подножия склона, на поверхности сфагнового болотца, алела темно-красная клюква. Ягоды пролежали под снегом долгую зиму и теперь, когда снег наполовину растаял, показались на свет, словно рассыпанная горсть рубинчиков-самоцветов.

Никогда не утерпишь, чтобы не попробовать, какова на вкус лежалая клюква, хотя здесь она и не такая крупная, как на болотах под Костромой. Отсюда и ее видовое название — мелкоплодная. Всегда удивляешься, как растет эта русская ягода: идешь, идешь по болоту и не замечаешь, что шагаешь по клюкве; она словно прячется во мху и почти незаметна сверху. Наклонившись, я взял одну самую. крупную, но за ней потянулась будто тонкая ниточка с нанизанными многими клюквинками. Можно пройти по такому наполовину скрытому во мху «ожерелью» ягод, нисколько не повредив его.

А как разросся мох! Он растет крупноватыми подушковидными дерновинами (беловато-зелеными или красноватыми). Мне захотелось вытащить его с корнем. И тут сразу же обнаружились интересные свойства мха: на небольшой глубине бледно-зеленый стебелек становится белым; копнешь глубже — он уже коричневый, а потом постепенно пропадает, не образуя корней и превращаясь в торф.

Невдалеке росла знакомая мне по побережью Карского моря поникшая тофильдия — травка с заостренными прикорневыми листьями. Относится она к редкому для этого края семейству лилейных.

Вокруг пахло размокшей землей и тонким, едва уловимым запахом весенних цветущих растений.

Поздно вечером я подошел к палатке. Все оставалось нетронутым. Рядом с ней, в углублении почвы, образовалась лужа чистой воды. Она словно приглашала: «наливай котелок, пора ужинать».

Крепкий сон после трудового дня был нарушен каким-то живым существом. Я вскочил и, схватив ружье, выглянул из палатки. У чайника, стоявшего близ потухшего костра, проворно бегал игривый, пестренький зверек величиной с белку. Вот он сел на задние лапки, обернувшись ко мне желтой спиной. На ней отчетливо выделялось несколько продольных темных и рыжевато-светлых полос. Больше других выделялась средняя черная полоса, проходящая по хребту от головы и почти до основания пушистого хвоста. Услышав, видимо, шорох в палатке, зверек грациозно обернулся и поглядел в мою сторону, не выражая беспокойства. Он словно прислушивался и присматривался блестящими бусинками глаз, слегка наклонив голову с коротенькими стоящими ушами.

Вдруг он пронзительно запищал и, словно почуяв опасность, стремглав бросился наутек. Посланная вдогонку пулька настигла его. Зверек оказался бурундуком. Теперь он лежал на спине, обнажив беловатое брюшко. Вокруг закрытых глаз, будто очки, выделялись белые широкие кольца, резко оттеняющие буровато-коричневый лоб. Как и белка, он хорошо лазит по деревьям, но живет в норах. Иногда его называют «земляной белкой».

Продолжать прерванный отдых не было смысла, и, наскоро управившись с чаем, я двинулся на север от истоков реки к маячившей вдали вершине какой-то горы.

Долина Виринейвеем напоминает своими разлатыми бортами огромное корыто. Видимо, тут поработал древний ледник, когда-то сползавший с гор. Днище и склоны долины выстланы камнями и песком. Река врезалась в моренные отложения на несколько метров: об этом свидетельствовали обнаженные кое-где обрывы берегов с включениями валунов, гравия и т. п.

На горах заметно продолжалось таяние снега. Очертания снеговых покровов менялись. В ущелье снег оказался изъеденным солнцем. В широких промоинах мелодично журчала талая вода. Спускаясь с горных вершин в пади, я продолжал путь по целине.

Оленьи пастбища отличались обилием и разнообразием кормов. На опушке кедровника розовел мохнатоцветковый мытник. Наклонившись над ним, я вдруг услышал крик кедровки.