Под сенью звезд

– Потому что мир тайного всегда хранится в человеке, всплывая из его тёмных глубин, словно древнее неведомое чудовище, – ответил Даниэль.

Часы, висящие на стене, пробили восемь утра.

– Кстати, пастор, – оживилась женщина, – вам ход на берег сегодня закрыт. Или вы проникните туда инкогнито, переодевшись?

– Я не стану нарушать традицию, дорогая, – ответил Даниэль. Неподвижная статуя морского волка вдруг зашевелилась, он, словно почувствовал запах дичи. Поднял голову, взглянул в окно и что-то неразборчиво пробубнил. Завидя, священника, он сказал:

– А, это вы. Тоже пришли на… или, как всегда отсидитесь здесь, в стороне?

Даниэль молчал.

– Сегодня эти учёные с ума сошли. Я слушал ночную передачу, – продолжил старик, словно говорил с кем-то. – Они там у себя перепили, видать. Всю ночь говорили о каком-то странном свечении,… будто какие-то блики в виде двух точек на севере, рядом с Полярной звездой, горели на небе. Одни говорили об НЛО, другие о необычных вспышках в ионосфере. Фантазёры. Одному померещилось, а другой раздул из этого гипотезу. Эти небесные вспышки были-то всего два раза, два мгновения. Мираж. Если долго смотреть в темноту ища новые звёзды, то может двоиться в глазах. Когда-то я читал об этом, когда хотел стать астрономом-любителем. Что вы думаете об этом, святой отец?

В этот момент за окном забегали тени, послышался людской гам. На улице все зашевелилось, ожило и пришло в движение. Люди к чему-то готовились. Не дождавшись, ответа морской волк выбежал из паба, словно началась война. Священник и журналист тоже вышли наружу. Они оказались среди потока мечущихся людей, в руках которых были топоры, ножи и длинные крюки с канатами. Дети держали камни, женщины окружили причал, мужчины стояли у берега и озабоченно глядели в горизонт, где поднимался раскалённый огненный диск солнца.

В заливе, где волны еле плескались у берега, вода казалась спокойной. Более десятка моторных рыбацких лодок стояли у причала. Люди готовились выйти в море. Одна за другой лодки покидали берег, быстро уносясь прочь из залива.

– Вы идите к берегу, там вы можете всё собственными глазами разглядеть, – сказал священник, обращаясь к журналисту. – У бога нет глаз, он молчалив к нашим поступкам, но он всё слышит, и каждая мольба, крик о помощи не останутся незамеченными.

– А вы куда? Вернётесь в церковь и будете молить бога о снисхождении? – с иронией спросил Флетт.

– Не сейчас. Я решил на этот раз поступить иначе. Я не струшу. Как мои предшественники, и, впервые в традиции, выйду к ним.

– Но люди вас увидят.

– Я поднимусь вон на тот высокий мыс, где скала уходит в море, и взгляну им в глаза.

– Смотрите, не упадите, отче, – сказал Флетт, бросая взгляд на высокий утёс, таящий в лёгкой утренней дымке. – Нынче скалы мокрые и опасные, ранним утром прошёл лёгкий дождь.

– Не в первый раз я хожу по этим молчаливым свидетелям. Люди умирают и рождаются, а они вечны. Они всё помнят.

– Видите эту арку. Это скальные ворота, – пояснил священник.

– Я помню. Это через них спасся Олаф в обличии дельфина?

– Да, это те самые ворота, ворота ада и рая, ворота забвения и пробуждения. Сегодня он тоже там пройдёт.

Журналист с нескрываемым интересом посмотрел на ослепительную скальную породу, отсвечивающую солнечные блики. В этой ауре солнечного света, пробивающихся сквозь зыбкую завесу тумана, ему показалось, что скальные ворота, о которых говорил в своём рассказе священник, были ничем иным, как входом в иной мир, в мир неведомый и таинственный. Что было по ту сторону: рай или ад, свобода или заточение, сияющий лазурный свет или вечная тьма?

– Сколько их?! – крикнул мужчина с лодки.

– Около пятидесяти, – ответил кто-то с другой лодки. – Я насчитал сорок восемь.

Последние слова были заглушены шумом моторов лодок. Небольшие рыбацкие судёнышки стали полукругом, образовав для стаи дельфинов, непроходимый барьер шума и опасности. Лодки напоминали голодных серых и чёрных волков, вышедших на охоту. Гринды, оказавшиеся между дикими криками и зверским рычаниям железных машин, кинулись в залив – единственный свободный путь. Проникнув в бутылочное горлышко фьорда, они считали, что нашли спасение, но… люди окружали их, забрасывая камнями и металлическими острыми палками, привязанными к канатам. Чёрные, лоснящиеся на солнце, обтекаемые тела дельфинов направились к берегу – бутылочному дну. Им и в голову не могло прийти, что они двигались прямиком в дельфиний ад, в кровавую мясорубку. Из всей стаи лишь один шёл вперёд, увлечённый каким-то неизъяснимым чувством, манящим его к берегу. Сила, управляющая этим чувством, была сильнее его, сильнее жизни. Это была одна из тех необъяснимых, таинственных сил, которые порой завладевают живым, покоряя все его инстинкты. Это было что-то старое, давно забытое, но не угасающее, не потерявшее своей былой мощи.