Под опасным солнцем

Впечатляющая совокупность улик, напомнил мне Янн, перед тем как нас покинуть. И все же тихий голосок у меня в голове все еще отказывался признавать вину Клем. Я цеплялась за другое возможное объяснение: тщательно подстроенный заговор, ловушка, расставленная Танаэ, сообщницей Метани Куаки, и По с Моаной тоже замешаны.

Я смотрела, как маркизские девочки с виртуозностью пианисток в четыре руки чистят сладкий картофель. И чувствовала себя дурой — смешно было их подозревать! Я спятила, сочинила идиотское кино, только бы не принимать правду. Очень простую. До глупости. Убийца — эта иностранка, Клем, с которой я всего три дня назад и знакома не была. Все доказательства собраны! А остальное — всего-навсего бредни девчонки, насмотревшейся «Абсолютных шпионок» и «Скуби-Ду»[31]. Придется мне сдаться и слушаться взрослых! Если хочу дожить до старости. Если не хочу умереть.

— Хорошо, Танаэ.

Я закрыла дверь, перекрыла звук, отключила картинку.

Чего мне бояться? Танаэ мне — как еще одна мама. По и Моана — все равно что сестры.

А потом все произошло очень быстро.

Я видела только огромную тень, она появилась из кладовки, пряталась там и ждала.

Чарли!

Я думала, что успею закричать, но омерзительная волосатая лапа зажала мне рот, я чуть не задохнулась.

Я думала, что успею отбиться, стану царапаться и лягаться, устрою в кухне разгром, Элоиза, Клем или даже Янн прибегут на шум… но Чарли схватил меня, как мешок какой-нибудь, и поднял, зажав мне руки и ноги.

Я думала, что Чарли долго не выдержит, я так яростно отбивалась, я думала — чтобы меня утихомирить, ему придется меня убить…

Меня убить — последнее, что я успела подумать.

И не успела увидеть, как Танаэ у меня за спиной подобрала палку Чарли и без колебаний меня оглоушила.

Моя бутылка в океане Глава 23

— Майма?

Я слышу, как дверь кухни захлопывается, хотя Янн велел нам всем оставаться вместе. Слышу грохот за дверью кухни.

— Майма?

Ответа нет.

Мне бы так хотелось, чтобы она не замыкалась в молчании, чтобы она плакала, кричала, ругалась, что угодно, только не это молчание. Чтобы она позвала на помощь. Пока мама была рядом, девочка прекрасно без нее обходилась. Никогда не бежала к ней под крыло. И не имеет значения, чье плечо она сегодня выберет, чтобы к нему прислониться, я всего лишь хотела бы услышать, как она шепчет: Ты мне нужен, капитан, ты нужна мне, Клем! Ты мне…

Не решаюсь встать.

Я могу снова угодить в ловушку.

Зал Маэва по-прежнему погружен в таинственный полумрак, ставни и двери закрыты, пансион сейчас как никогда оправдывает свое название, «Под опасным солнцем», как будто надо укрыться от солнечных лучей, все наглухо запереть, все заколотить, солнце — убийца, и оно готово нанести удар.

Что за безумие! Мы же знаем, что убийца внутри дома.

Из-за двери кухни не слышно больше ни звука.

Я оглядываю комнату, глазами здороваюсь с Жаком и Мэддли, стоящими рядом с парусником, взгляд скользит по черной доске у входа, до того, как умру, мне хотелось бы, потом возвращается к этой закрытой двери.

Тишина за ней неестественная. Что-то здесь не так. Почему Танаэ закрылась в кухне с дочками и с Маймой? Почему она оставила нас одних, вдвоем?

Чтобы мы друг дружку поубивали? Чтобы осталась только одна?

И тогда они узнают наверняка, кто она, та, что устранила всех остальных?

Может ли быть, что они ошибаются и обе мы невиновны?

С трудом отвожу глаза от кухонной двери. Не могу себе представить, чтобы Танаэ могла что-то плохое сделать с Маймой, тем более в присутствии девочек. Это невозможно!

Мне нельзя отвлекаться. Я должна сосредоточиться… на нас.

Двух финалистках страшной лотереи Хива-Оа.

Клем и Элоизе.

Мы обе сидим здесь, каждая на своем диване, одна напротив другой, нас разделяет только низкий столик, а за спиной у нас два больших зеркала, по одному на стене.

Я поднимаю глаза.

Странная иллюзия: кажется, будто мы сидим рядом, одна — на диване, другая — в зеркале, две пары двойняшек, одна напротив другой, они почти соприкасаются, словно каждая из нас создала своего двойника, аватар, посланный для того, чтобы приручить предполагаемого врага.

Стоит мне отвести взгляд от страницы, невольно начинаю нас сравнивать. Может быть, и она, со своей стороны, делает то же самое?

Длинноволосая брюнетка и коротко стриженная брюнетка.

Одна в платье, другая в шортах.

Женственная и похожая на мальчишку.

Депрессивная и экспансивная.

Обе, можно сказать, красивые…

Обе выжившие.

Может быть, всех остальных устранили только ради этого, ради того, чтобы столкнуть нас между собой?

У каждой — свой тики, у каждой — своя мана, и последняя пара еще не распределена.

Мана таланта… и мана смерти.

Я откладываю книгу, и рука сама тянется потеребить четки из красных зерен у меня на шее.

Которая мана — моя, которая — ее?

Если, как я думаю, Пьер-Ив Франсуа поставил тики для каждой из нас, значит, он считал, что одна из нас талантлива, только одна… А другой достанутся только разочарование, зависть и безвестность.