Под небом Индии

Однако та сторона ее натуры, которую девушка обрела совсем недавно, велела тревожной части ее личности замолчать, и Мэри ответила миссис Олден, выдавив из себя улыбку:

– О, вы о Винае…

– Вижу, вы уже зовете друг друга по имени, – засопела миссис Олден.

«Она расскажет обо всем твоей тетушке, – предупредила девушку совесть. – У тебя будут неприятности».

Однако Мэри вновь мысленно приказала ей не лезть не в свое дело: «Моя тетушка мне лгала. Почему я вообще должна тревожиться о том, что она подумает?»

– Он мой друг, – спокойно произнесла девушка, обращаясь к миссис Олден.

Губы женщины неодобрительно сжались.

– Мужчины не могут быть друзьями, дорогуша, особенно такие, как он.

– Что вы имеете в виду?

– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, дорогуша.

Голос миссис Олден был полон презрения.

– Благодарю за беспокойство, миссис Олден, но я не понимаю, каким образом это касается вас или кого-либо еще, – холодно ответила Мэри.

Вздрогнув, она поняла, что ей это нравится. Как и вчерашний танец с Винаем. Когда удавалось заставить совесть замолчать, Мэри становилось весело.

В конце концов, миссис Олден не сказала ничего такого, о чем совесть ее бы уже не предупреждала.

– Женская репутация чрезвычайно ценна, дорогуша. Насколько я понимаю, ты намерена в свое время выйти замуж.

В ушах у Мэри зазвучал голос тетушки: «Ты сможешь отправиться в Индию и остаться там на год. А затем вернешься сюда и найдешь себе хорошего мужа».

Тетушка, дядюшка, кузины, полная ограничений жизнь в Англии, даже дебют при дворе в следующем сезоне – все это сейчас казалось Мэри таким далеким.

– Я же о тебе забочусь, дорогуша, – недовольно произнесла миссис Олден.

– Миссис Олден, при всем уважении к вам, я не думаю, что на браке свет сошелся клином.

«А это еще что? – пришла в ужас ее совесть. – Ты же хочешь выйти замуж!»

– И кстати о репутации, – продолжила Мэри, вновь не обращая внимания на внутренний голос, – что насчет всех тех женщин, в том числе и ваших подруг, которые то и дело наведываются в каюты, не принадлежащие ни им, ни их мужьям? Их репутация вас не заботит? Или после свадьбы это уже не имеет значения?

На корабле тоже были свои правила поведения, однако Мэри заметила, что многие пассажиры либо находили способы их обходить, либо вовсе не следовали им. Поначалу это ее шокировало, но, пожалуй, не так сильно, как собственное новое «я», эта храбрая особа, которая осмеливалась не только нарушать правила, но и давать отпор человеку, пытавшемуся ее отчитать.

Губы миссис Олден превратились в тонкую линию.

– Я приглядываю за тобой лишь до тех пор, пока твоя спутница, дражайшая Фрэнсис, не сможет этого делать. – Миссис Олден вновь засопела. – Как я понимаю, ты сирота. Тебе нужно быть осторожнее. Нет ничего хорошего в том, чтобы сближаться с местными. Послушай женщину, которая прожила рядом с ними дольше, чем ты на этой земле: от них одни неприятности.

– Я ценю вашу заботу, миссис Олден. – Мэри холодно кивнула. Ей пришлось собрать волю в кулак, чтобы добавить: – Благодарю вас.

Мэри нашла Виная там, где и ожидала, – в их любимом месте на палубе.

– Итак, – сказала она, опускаясь на стул рядом с ним и чувствуя, что наконец может вновь вдохнуть полной грудью, выпустив из нее воздух, наполненный пламенным гневом, который Мэри затаила после пренеприятнейшей беседы с миссис Олден, – завтра мы прибываем.

– Да, – ответил он и, повернувшись к ней, спросил: – Волнуешься?

– Нервничаю.

Винай ждал, что она еще что-то произнесет, и каким-то образом девушка почувствовала, что может излить ему свою душу, рассказать о бушевавшей внутри нее буре эмоций.

– Я… я представляю Индию по своим воспоминаниям. И боюсь, что она может не оправдать надежд, которые я на нее возлагаю. В конце концов, моих родителей не вернуть… – Вздохнув, она тихим голосом призналась в своем самом большом страхе: – Что, если все это – ошибка?

– Это не ошибка, – убежденно ответил Винай.

– Откуда ты знаешь?

– Ты сама сказала мне, что уже ощущаешь в себе изменения. – Он посмотрел на Мэри; его глаза сияли. – По крайней мере, ты попытаешься. Сделаешь что-то, что, по твоему мнению, должна была сделать. И, самое важное, сможешь на что-то повлиять, Мэри.

Слова Виная были отражением ее собственных мыслей, отражением того, чего хотели для нее родители. Ему каким-то образом удалось понять, зачем она это делает, несмотря на то, что Мэри никогда не говорила об этом вслух. Девушка почувствовала к нему нежность, к которой примешивалась боль от осознания того, что уже через несколько часов они расстанутся и каждый пойдет своим путем.

– Спасибо, – тихо сказала она. А затем, сглотнув внезапно вставший в горле комок, попыталась разрядить обстановку: – Меня предупреждали насчет тебя.

– Правда? – Винай поднял бровь. Его глаза блестели. – Тебя это огорчает?

«Да».

– Ничуть.

Он рассмеялся.

Мэри открыла рот, и слова сами сорвались с ее языка:

– Так что нам лучше дать еще один повод для сплетен. У тебя или у меня?

Едва сказав это, Мэри поняла, что зашла слишком далеко.

«Что ты делаешь? Совсем с ума сошла?»

Однако слово не воробей. Вылетит – не поймаешь.