Под местным наркозом

Зубной врач. Ну хорошо, останьтесь.

Пациент. Спасибо, доктор…

Зубной врач. Но звук я выключаю, иначе вы опять начнете то и дело вставлять это дурацкое слово.

(И вот я сижу, немой как рыба, в зубоврачебном кресле фирмы «Риттер» и вижу, как я сижу, немой как рыба, в зубоврачебном кресле фирмы «Риттер». Правда, мне казалось, что проводниковая и инфильтрационная анестезия нижней челюсти привела к тому, что язык и обе щеки у меня распухли. Я вытянул губы трубочкой и надул щеки, вроде они у меня отекли, но телеэкран знал свое дело: лицо не раздулось и щеки были как щеки, я показал язык — он был такой же, как всегда: узкий, длинный, подвижный, любопытный и восприимчивый. Да, я высунул язык. То, что могла позволить себе моя ученица Веро Леванд в семнадцать, я делаю и в сорок. Мой язык манил: «Иди сюда, Линда. Иди…»)

В модном костюмчике, с модной прической (начес), она заговорила, подчеркивая в нужных местах слова:

«Дорогие телезрители, друзья, любители наших викторин! В нашей сегодняшней передаче «Помните ли вы еще?» речь пойдет о военных сражениях, которые определили судьбу Германии, Европы и, пожалуй, всего мира…»

Начав серьезным тоном, она потом быстро перешла в оптимистический регистр:

«А теперь позвольте мне представить наших гостей. Сегодня они пришли в студию из западноберлинской гимназии. Потрясающе молодая дама — фройляйн Вероника Леванд…»

Пока публика аплодировала, камера показала средним планом: три старших класса нашей гимназии, а в первых двух рядах — родительский совет и педсовет.

«А теперь, фройляйн Леванд, разрешите, я буду называть вас просто Веро, почему вы интересуетесь историей?»

«Я считаю, что для формирования нашего сознания история чрезвычайно важна, особенно если дело касается недавнего прошлого. Мой друг того же мнения…»

«А сейчас, дорогие любители викторин, я представлю вам друга Веро, юного Филиппа Шербаума, которого его школьные товарищи зовут просто Флип. Сколько вам лет, Флип?»

Ответ Шербаума: «Семнадцать с половиной» — потонул в веселом смехе. Доверительное обращение «Флип» помогло создать непринужденную атмосферу, но Линда тут же перешла к делу:

«А кто пробудил в вас интерес к истории?»

«История всегда была моим хобби. Но наш учитель истории, штудиенрат Штаруш…»

«Стало быть, учитель… А теперь вторая команда. Она состоит из одного участника. Я приветствую бывшего генерал-фельдмаршала Фердинанда Крингса».

После вежливых хлопков Линда отбросила генеральский титул.

«Господин Крингс, в конце войны вы командовали группой армий, Центр“».

«Так точно. Мне удалось удержать фронт на Одере. Конев, его армии стояли тогда против моих, сказал: Если бы не Крингс, я продвинулся бы до Рейна…»

«Итак, мы с вами в гуще сражений. В связи с этим и мой первый вопрос. Вернемся на два тысячелетия назад: после какой битвы Цезарь обнаружил письма противника и что он с ними сделал? Ну, Филипп? Тридцать секунд…»

«Это произошло во время сражения при Ларисе в Фессалии. Цезарь, победив Помпея, обнаружил в лагере его письма и сжег их, не читая».

«Может быть, господин Крингс расскажет, кто поведал нам об этом воистину благородном поступке?»

Ответ бывшего генерал-фельдмаршала: «Краткое упоминание о письмах Помпея есть у Сенеки» — вызвал такие же аплодисменты, как и разъяснения Шербаума.

Линда записала очки, а потом сказала:

«А теперь вернемся к этому сражению. Как построил свои войска Цезарь, фройляйн Леванд? Тридцать секунд».

Моя невеста — она прекрасно выглядела, — обращаясь к очередному участнику викторины, ловко вставляла ободряющее словечко и переходила от одного сражения к другому.

Сознаюсь, каждый правильный ответ Филиппа преисполнял меня гордостью. (Почему он здесь такой раскованный, а на уроках из него слова не вытянешь: «Какое дело нам до ваших Клаузевица, Людендорфа и Шёрнера[45]?»)

Он просто-таки замечательно умел отвечать по существу. Много раз меня подмывало прервать зубного врача, который делал записи в историях болезни, и сказать ему: «Вот видите, доктор, мой ученик кладет Крингса на обе лопатки. От его сообщения о метеорологических условиях во время битвы при Кёниггреце старик лишился дара речи…» Но, согласно договоренности, звук был выключен, и я взял себя в руки. Тем более что Шербаум потерял немало очков после того, как моя невеста спросила его о двенадцатом сражении на Изонцо. Зато Крингс с мельчайшими подробностями описал все этапы захвата высоты 1114. Публика вежливо наградила его аплодисментами — даже Ирмгард Зайферт слегка похлопала генералу. Счетчики неохотно выдали предварительные результаты: генерал набрал двадцать четыре, а класс — двадцать одно очко.

На сей раз моя невеста начала с шутки:

«Есть одно могучее животное, которое в наши дни водится лишь в зоопарках или в заповедниках. Но поскольку мы собрались сегодня не ради викторины «В мире животных», я сама открою секрет: речь идет о буйволе… Итак, какая операция получила в марте сорок третьего это условное обозначение?»

Крингс улыбнулся с высоты своей генерал-фельдмаршальской эрудиции: