Под маской скомороха

Она кормила их, что называется, с рук, как гончих псов; они и были верными псами, готовыми загрызть любого, кто осмелится пойти супротив благодетельницы. По ее указке эти «младшие» бояре, которых «старшие» и «большие» бояре недолюбливали за их непозволительные дерзости, поднимали «зверя» – какого-нибудь бедолагу, чем-то не потрафившего боярыне, – и гнали на открытое место. А там его уже ждали «выжлятники» посолидней и побогаче, чтобы урвать себе от затравленного кус пожирней и чтобы насладиться расправой, тем самым доказав свою верность Марфе-Посаднице. Хмель, который уже начал рассеиваться под влиянием морозного воздуха, вдруг ударил в голову Истомы со страшной силой, вызвав буйный приступ ненависти. Она словно прорвала плотину, как вешняя вода, и унесла прочь остатки благоразумия. Сейчас или никогда!

Боярыня, видимо, шла на тайную встречу к новому архиепископу Феофилу в его палаты на Владычном дворе, расположенном в новгородском Детинце издревле; она так закуталась в меха, что только глаза были видны. В палатах происходили торжественные приемы, там же заседал боярский Совет господ. Во дворе владыки стояла «часозвоня» с большими немецкими часами, которые регулярно отбивали время, – высокий восьмигранный столп, расширяющийся книзу и с пролетами наверху, выстроенный в качестве «сторожни» (дозорной башни). Истома восхищался малиновыми звуками часозвони и мастерством строителей, соорудивших такое чудо, достающее до небес.

Несмотря на то, что боярыню трудно, практически невозможно было узнать в ее наряде – длинном куньем торлопе[107] и меховой накидке, которой она закрыла голову и половину лица (такую одежду обычно носили жены купцов), Истома не сомневался – это она! Он столько раз издали наблюдал за Марфой-посадницей, что изучил все ее движения и походку. Иногда ему казалось, что он чует боярыню по запаху. Возможно, так оно и было. Боярыня была уже в годах, но молодилась, используя разные мази и ароматические заморские притирания, стоившие дороже золота, если брать по весу.

Кроме того, Истома, несмотря на сгущающиеся сумерки, опознал и двух других женщин, которые хоть и кутались в кожухи, покрытые синим бархатом и шитые серебром, но особо не таились, щебетали, как птички, правда, вполголоса. Это были близкие подруги боярыни – Анастасия Григорьева и Евфимия Горшкова.

Сопровождавший их боярин был во всеоружии – словно в поход собрался; только щита и не хватало. Видимо, его взяли в качестве телохранителя – мало ли что может случиться вечерней порой; чернь разгулялась, теперь ее так просто не угомонишь. Но улицы уже изрядно опустели, поэтому он шел расслабленно и чему-то улыбался; наверное, предвкушал завтрашнюю складчину с друзьями-приятелями по случаю праздничного пира.

Истома выхватил нож и приготовился к прыжку. Он рассчитывал сначала убить одним ударом беспечного телохранителя боярыни, а затем уж разобраться и с Марфой-Посадницей. Юный боярин очень хорошо владел ножом – опять-таки, благодаря дяде Нефеду, которому пришлось немало повоевать. Истома уверенно пользовался приемами ножевого боя, но главное – он умел очень метко бросать нож. Даже дядя Нефед, повидавший многое, восхищался с какой неожиданной стремительностью и точностью, с которой его племянник поражал цель. Нож попадал именно туда, куда Истома и хотел. С некоторых пор он завел себе два ножа, один из которых был засапожным – на всякий непредвиденный случай.

«Дар твой точно не от Всевышнего, – говорил, довольно посмеиваясь, дядя Нефед. – Заповедь “не убий” об этом ясно говорит. Но и нечистый здесь ни при чем. Думаю, ты пошел в нашего прадеда, Радяту Яковлевича. Вот он мог с одним ножом выйти супротив медведя или целой шайки разбойников. Большой был мастер…»

Юный мститель притаился в подворотне на пути следования боярыни. Для того чтобы обогнать ее, ему пришлось бежать переулками с такой скоростью, что за ним даже бродячие псы не поспевали: они звонко облаяли его и попытались догнать, но Истома не обращал на них ни малейшего внимания, и свора отстала – псы хорошо чувствуют, испугался человек или ему нет до них никакого дела и он просто куда-то спешит. В какой-то момент юному боярину показалось, что за ним кто-то бежит, но когда он обернулся, то увидел лишь двух изрядно подгулявших мужичков, которые вывалились из какого-то дома и лобызались с таким рвением, будто прощались навсегда.

Боярин-телохранитель шел несколько позади и сбоку, Истома, хищно оскалив зубы, уже пригнулся для броска, как вдруг на него кто-то навалился, сильные руки оплели его торс, да так, что юный мститель не мог даже шелохнуться, и знакомый голос Упыря Лихого жарко зашептал над ухом:

– Не смей! Время еще не пришло!

Истома по инерции немного посопротивлялся, но хватка у Упыря была железной, и он в отчаянии лишь замычал сквозь зубы. Посадница уже поравнялась с ними, а боярин-телохранитель, мигом сбросив мечтательность, схватился за саблю.