— Да. Все, — Джуниор не переставал жевать. Глотнул. Не сводя с отца глаз, он тёр себе левый висок.
— Ты сможешь правдоподобным образом обнаружить эти трупы сегодня около полудня?
— Без проблем.
— И доказательства против мистера Барбары, конечно?
— Да, — Джуниор улыбнулся. — Доказательства добротные.
— Не ходи сегодня утром на службу, сынок.
— Лучше пойти, — не согласился Джуниор. — Если я не пойду, это удивительно будет выглядеть. Кроме того, я не чувствую усталости. Я спал с… — он потряс головой. — Я выспался, скажем так.
Большой Джим и тут не спросил его: «С кем ты спал?» Потому что имел более серьёзные хлопоты, чем интересоваться тем, кого дрючит его сын; он просто обрадовался, что его не было среди ребят, которые встряли в переплёт с той паскудницей в её трейлере на Моттонской дороге. Якшаться с такими девками — это прямой путь подцепить себе какую-нибудь болезнь.
«Он уже больной, — прошептав голос в голове Большого Джима. Это мог быть затухающий голос его покойной жены. — Только взгляни на него».
Этот голос, возможно, был прав, но сам он имел этим утром более серьёзные хлопоты, чем выяснение причин разбалансированного питания или каких-нибудь других проблем Ренни-Младшего.
— Я не говорил, чтобы ты ложился спать. Ты нужен мне в патрульном автомобиле, надо сделать кое-какую работу. Только держись подальше от «Фуд-Сити», когда будешь заниматься ею. Там может случиться передряга, я так думаю.
Глаза Джуниора ожили.
— Какая передряга?
Большой Джим не ответил прямо.
— Ты сможешь найти Сэма Вердро?
— Конечно, он лежит в своей лачуге в Божьем Ручье. Как правило, он должен долго спать, но сегодня, скорее всего, проснётся весь в похмельном треморе. — Джуниор потихоньку заржал, представив себе это зрелище, потом скривился и вновь взялся массировать себе висок. — Ты серьёзно считаешь, что именно мне нужно с ним поболтать? Сейчас он не принадлежит к числу моих самых больших фанатов. Возможно, он даже вычеркнул меня из списка друзей на своей странице в «Фейсбуке»[263].
— Не понимаю.
— Это шутка, отец. Забудь.
— Как думаешь, он потеплеет к тебе, если ты предложишь ему три кварты[264] виски? А когда хорошо сделает работу, то и ещё?
— Этот старый мерзавец потеплеет ко мне, если даже я предложу ему полбутылки Двухбаксового Чака[265].
— Виски ты можешь взять у «Брауни», — объяснил Большой Джим. В дополнение к самой дешёвой бакалее и дрочильной литературе, магазин был одним из лицензированных на продажу алкоголя заведений в Милле, и ключи от всех трёх были в полицейском участке. Большой Джим толчком двинул ключ по столу.
— Задние двери. И чтобы никто тебя не увидел, как будешь заходить.
— Что Неряха Сэм должен сделать за пойло?
Большой Джим объяснял. Джуниор апатично слушал… и только его налитые кровью глаза танцевали. Задал он только один вопрос:
— Это сработает?
Большой Джим кивнул.
— Должно. Я в драйве.
Джуниор разжевал следующий кусок мяса и запил его колой.
— Я тоже, отец, — произнёс он. — Я тоже.
7
Когда Джуниор ушёл, Большой Джим в своём грандиозном, вычурном халате направился в кабинет. А там из среднего ящика стола, где он старался держать его едва ли постоянно, достал свой мобильный телефон. Потому что считал его безбожной вещью, предназначенной для побуждения к напрасной болтовне ни о чём — сколько же человеко-часов израсходовано на бесплодную болтовню по ним? И что за мерзостные лучи пронизывают твою голову, пока ты разговариваешь?
И все же эти телефоны могут быть полезными. Он рассчитывал, что Сэм Вердро сделает то, что ему скажет Джуниор, но также понимал, что он был бы дураком, если бы не подстраховался.
Он нашёл номер в «скрытой» директории телефона, которая открывалась только после введения цифрового кода. Прозвучало с полдесятка гудков, прежде ему ответили.
— Что? — хрипло гавкнул в телефонной трубке голос родителя многочисленного потомства Кильянов.
Большой Джим вздрогнул, на секунду отставив телефон подальше от уха. Приставив его вновь, услышал кудахтанье.
— Ты в курятнике, Роджер?
— Ага, да, сэр… Большой Джим, я здесь. Кур надо кормить, хоть там война, хоть потоп, — резкий поворот на 180 градусов от раздражения до уважения. А Роджер Кильян задолжал ему уважение. Большой Джим сделал из него миллионера. Если он тратит то, что могло бы быть жизнью без всяких финансовых проблем, на кормление табуна кур, значит, на то воля Божья. Роджер слишком туп, чтобы измениться. Такая ему с неба послана натура, и она должна сегодня хорошо послужить Большому Джиму. «И городу, — подумал он. — Именно ради города я все это делаю. На благо города».
— Роджер, у меня для тебя есть работа, для тебя и твоих троих старших сыновей.
— Только двое из них дома, — сказал Кильян. Его плотный янки-акцент превратил последнее слово на вдома. — Рики и Рэндол здесь, а Роланд был в Оксфорде, когда опустился этот Христом проклятый Купол, — он заткнулся, поняв свою погрешность, какое-то время в телефонной трубке слышалось лишь квохтанье куриц. — Извините за бранное слово.