Под куполом

Позднее — очень поздно, чтобы это имело какой-то смысл — Джулия Шамвей соберёт вместе большинство фактов о том, как начались волнения в «Фуд-Сити», хотя так никогда их и не опубликует. Если бы даже она это сделала, это был бы просто репортаж, который даёт ответ на стандартные вопросы: Кто? Что? Где? Когда? Почему? Как? Если бы её кто-то попросил написать об эмоциональной подоплёке того события, она бы растерялась. Как объяснить, что люди, которых она знала всю свою жизнь, люди, которых она уважала, которых любила, превратились в дикую толпу. Она уверяла себя: «Я бы разобралась лучше во всём, если бы была там с самого начала и видела, как всё началось», но то была сугубо рациональная логика, отказ согласиться с существованием неуправляемого, лишённого благоразумия дикого зверя, который возникает, когда на это провоцируют испуганных людей. Она никогда не думала, что этот зверь может вынырнуть в их городе.

Но для этого не было никаких предпосылок. Вот к чему она вновь и вновь возвращалась мысленно. Город прожил отрезанным от мира всего лишь каких-то семьдесят часов; в нём было полно продуктов разного вида; только пропана почему-то странным образом было мало.

Позже она скажет: «Это был момент, когда наш город наконец-то осознал, что с ним происходит». Возможно, в этой мысли был какой-либо смысл, но он её не удовлетворял. Единственное, что она могла сказать с полнейшей уверенностью (а говорила это она лишь самой себе), её город съехал с катушек, и никогда потом больше не стал прежним.

10

Первыми, кто замечает объявление, оказываются Джин Буффалино и её подруга Гарриэт Бигелоу. Обе девушки одеты в белую медсестринскую униформу (это была идея Джинни Томлинсон; она считала, что белый цвет вызывает большее доверие у пациентов, чем карамельные волонтёрские фартушки), и выглядят они, безусловно, хорошенькими. А ещё утомлёнными, вопреки присущей юности способности к быстрому восстановлению сил. Они пришли купить батончиков, — чтобы хватило всем, кроме бедного Джимми Серойса с его диабетом, так они запланировали, — а обсуждают они метеоритный дождь. Разговор прекращается, когда они видят объявление на дверях.

— Маркет не может быть закрытым, — говорит Джина недоверчиво. — Сейчас же утро вторника.

Она наклоняется к оконным стёклам, прикрывая ладонями себе лицо, во избежание отблесков яркого утреннего солнца.

В то время как она занята этим делом, подъезжает Энсон Вилер, рядом с которым сидит на пассажирском сидении Рози Твичел. В «Розе-Шиповнике» остался Барби, он заканчивает подготовку к завтраку. Раньше, чем Энсон успевает выключить двигатель, Рози выскакивает из небольшого фургона, на борту которого нарисована её тёзка. В её руках длинный список необходимых покупок, она хочет приобрести всего как можно больше и как можно скорее. И здесь она видит прилепленное к дверям объявление: «ЗАКРЫТО ДО ОСОБОГО РАСПОРЯЖЕНИЯ».

— Что за черт? Я только вчера вечером видела Джека Кэйла, и он об этом даже словом не обмолвился.

Говорит это она Энсону, который подтянулся за ней в кильватере, но отвечает ей Джина Буффалино:

— Там же полно продуктов. Все полки заставлены.

Подтягиваются другие люди. Маркет должен был бы открыться через пять минут, и Рози не одна такая, кто запланировал начать день с ранних закупок; люди в разных уголках города, проснувшись и поняв, что Купол никуда не делся, решили пополнить свои запасы. На вопрос объяснить такой внезапный наплыв покупателей, Рози могла бы ответить:

— Точно так люди ведут себя каждую зиму, когда метеорологи прогнозируют вместо снегопада вьюгу. Сендерс с Ренни не могли выбрать более худшего дня, чтобы устроить такое дерьмо.

Среди ранних покупателей появляются второй и четвёртый экипаж полицейского участка Честер Милла. За ним подъезжает и Фрэнк Делессепс в своей «Нова» (он содрал с машины наклейку «СРАКА, ТОПЛИВО ИЛИ ТРАВА», поняв, что едва ли это к лицу офицеру на службе закона). Картер с Джорджией — в двойке; Мэл Ширлз и Фрэдди Дентон в четвёрке. Они выжидали, припарковавшись дальше по улице, возле «Maison des Fleurs»[268] Леклерка, по приказу Рендольфа.

— Нет потребности подъезжать туда очень рано, — инструктировал он их. — Подождите, пока там не будет стоять хотя бы с десяток машин. А может, они прочитают объявление и разъедутся по домам.

Такого не случается, конечно, как это заведомо знал Большой Джим. А появление офицеров — особенно таких молодых и неуверенных в себе, в основном, действует как возбуждающее средство, а не успокоительное. Рози первая, кто начинает им выговаривать. Она наседает на Фрэдди, демонстрирует ему свой длинный список покупок, потом показывает на витрину, за которой большинство нужных ей продуктов стоят на полках плотными рядами.

Фрэдди, будем искренни, сначала ведёт себя деликатно, понимая, что на него смотрят люди (пока ещё не совсем стая, нет), однако тяжело держать себя в рамках, когда эта ротатая никчема лезет тебе прямо в лицо. Разве ей не ясно, что он только выполняет приказы?