Под крыльями Босфор

Сняли с Семеном «максим», отнесли под ель. А тут бугор непонятный. Разгребли снег. Муравейник оказался. Простите, мураши, но у меня выхода нет. А за такой подарок спасибо. Разворошили верхушку, пулемет установили. Жаль, что щитка нет. Семен уже и короба с лентами принес.

Кивнул товарищам, попрощался то есть, отвернулся, улегся на разбросанную хвою муравейника. Нечего тут рассусоливать!

За спиной снег заскрипел, полозья запищали. Не выдерживаю и все-таки оглядываюсь. Уходят в тишине и молчании мои друзья, скрываются среди деревьев за изгибом дороги.

Лежать и просто так дожидаться противника не стал. Проверил патроны в револьвере, убрал его на место. «Маузер» к кобуре пристегнул, рядышком аккуратно положил. Спустился вниз, осмотрел еще раз склоны. Ну нет у меня желания здесь и сейчас умирать. Если что, постараюсь уйти вон на тот склон. Деревьями прикроюсь, а там что-то вроде небольшой складки, ложбинки имеется. Вверх по ней и буду пробираться. Так что не все так печально, побарахтаемся еще! Только нужно будет постараться каким-то образом погоню за собой увлечь… И самолеты в небе еще мешаются…

Вернулся назад, утоптал снег на ту сторону дороги, устроил лежку за стволом дерева. Запасная позиция. Отсюда и отступать буду к той ложбинке. Заодно и в ту сторону прошелся немного. Пусть на начальном этапе хоть такая тропка будет, все меньше сил и времени на отход понадобится.

Улегся в теплый муравейник, устроился поудобнее. Пока есть возможность, можно и полежать спокойно. Успею еще находиться, набегаться. Перевернулся на спину, хвойную иголку зубами сжал, в голубое небо поглядываю.

Костерок наш прогорел, дымит помаленьку, в мою сторону, кстати, дым относит. Это хорошо. Мало ли собаки у погони имеются. От разгрызенной хвоинки во рту терпкий и горький ураган образовался. Ухватил горсть снега, в комочек сжал, в рот потянул. Разгрыз и проглотил. Хорошо. Только сейчас и понял, что во рту пересохло и пить хочется. Волнуюсь? Зачерпнул еще одну горсть снега, следом вторую. Немного легче стало. Пичуги в лесу осмелели, зачирикали. Жду. Потянулось время.

Первым делом до меня металлическое звяканье лошадиной сбруи донеслось. И только потом птицы замолчали.

Перевернулся на живот, взялся за рукоятки «максима». Ну что, вспомним старое? Потянул несколько раз за рычаг взвода, приник к прицельной планке, повел стволом вдоль одного склона, другого, остановился на дороге, замер.

Стрелять начал, когда меня заметили. До головного всадника оставалось шагов двадцать – двадцать пять. А станковый пулемет в упор – страшная сила. Потратил где-то пол-ленты. Всадника пуля навылет прошивает. Всю поляну передо мной словно метелкой вымело. Уцелели только те, кто за деревьями схоронился на той ее стороне, да и то не факт.

Откатился в сторону, через дорогу, не забыл ухватить «маузер». Схоронился за противоположной елью. Тишина. Ни выстрела в ответ, ни стона на дороге. Даже костер погас и ветер стих. И лошади не ржут.

В пределах видимости насчитал восемнадцать человек. Сколько еще не успело выехать на поляну, не знаю, но точно уверен, что какая-то часть уцелела. Есть надежда на то, что дура-пуля и среди деревьев на той стороне кого-нибудь да зацепила, но все равно всех положить я не мог. Поэтому лежим и выжидаем. И смотрим-слушаем. А собачек, к моему счастью, у них нет…

Семен

Заключительный подъем к макушке дался очень тяжело. Лежать на санях остался лишь Маяковский, остальным волей-неволей пришлось вставать на ноги. Брели сквозь снежные завалы под размеренное тарахтение «максима» далеко за спиной. Спокойно дойти до горбушки перевала нам не дали. Пришлось в последнем рывке буквально прокладывать себе дорогу пулеметным огнем.

По всему выходит, что закончил противник в благородство играть. Закружили немцы над нами карусель, постарались короткими очередями к земле прижать. Да мы огрызнулись из «мадсенов», снова заставили немцев отшатнуться, уйти в сторону.

Жаль только, что промахнулись. Одно дело с самолета в полете по другому самолету стрелять, и совсем другое вот так, с места. Непривычно нам. Вот я и обмишулился. Взял упреждение, как обычно, как привык. Чертыхнулся, следующую очередь уже более прицельно выпустил и гораздо ближе к вражескому самолету. То-то тот так шарахнулся в сторону. Да удобный момент уже упущен был. И больше противник не подставлялся так опрометчиво, сам не подлетал и по нам издалека стрелял, попасть не попадал даже близко, но тревожил, трепал нервы. Так и кружили в стороне, постреливали в нашу сторону. Ну и мы о себе им напоминали периодически. Минут через двадцать им на смену другая пара прилетела, тоже начала надоедать.

Так они и менялись. А мы потихоньку продвигались по чуть заметной, заметенной снегом дороге, пробивали путь наверх, к перевалу, и тоже понемногу постреливали, напоминали, что не стоит к нам близко подлетать. И все бы хорошо, но боезапас потихонечку таял.

Наверх мы все-таки успели забраться. Попадали прямо в снег, лежим, отдуваемся. Отдышаться пытаемся. Ну и прислушиваемся, само собой. Только «максим» больше не стреляет.