Под чужим солнцем

– Очень хорошо, – говорю я, сглатывая комок в горле. – А теперь спи.

Папа кивает и поворачивается на бок.

– Спасибо, что пришел, moj sin. До завтра.

– До завтра, папа.

Лидия ждет меня на кухне. Я знаю, что она злится на меня. И все-таки она достала колбасу и сыр, а посреди стола стоит чайник. Из носика идет пар.

– Теперь ты должен все мне рассказать.

Я киваю и сажусь. Беру хлеб и щедро намазываю его маслом.

– Во-первых, ты должна знать, что все уладится. Тебе не о чем волноваться.

– Не о чем волноваться? Ты шутишь?

– Во-вторых, – продолжаю я, – не верь тому, что обо мне говорят.

– Что ты имеешь в виду? – говорит она. – Я видела снимок с камеры наблюдения, на котором ты держишь несчастную девушку за руку. Я была в твоей квартире.

– Но все не… – больше я ничего не успеваю сказать, потому что раздается стук в дверь.

– Откройте, полиция, – слышен громкий голос за дверью.

У меня сводит скулы, кровь стучит в висках. Откуда полиция знает, что я здесь? Они выследили меня? Я встаю и лихорадочно пытаюсь придумать способ сбежать, но мы ведь на третьем этаже. Даже если мне удастся выбраться на балкон, спрыгнуть вниз я не смогу. В любом случае полиция уже точно окружила весь дом.

Снова раздается стук в дверь. В этот раз он настолько громкий, что эхом разносится по всей квартире. Я ругаюсь про себя. Лишь бы они не напугали папу. Лидия встречается со мной взглядом, от ее круглых от ужаса глаз все внутри меня сжимается.

– Все совсем не так, как ты думаешь, – говорю я. – Ты должна мне верить. Ничего им не говори. Понимаешь?

Но Лидия не отвечает.

– Лидия, послушай меня. Ничего не говори полиции. Это очень важно. Кивни в знак, что понимаешь меня.

Наконец она глубоко вздыхает и кивает.

– Откройте, иначе мы выбьем дверь, – слышен голос на лестничной клетке.

– Иду, – отвечает Лидия, выходит в коридор и открывает дверь.

В квартиру врываются несколько человек в форме, один из них подходит ко мне.

– Даниель Симович? – спрашивает он, заламывая мне руки за спину.

Я киваю, и он застегивает наручники за моей спиной, а потом обыскивает мои карманы в поисках оружия.

Человек в бежевой одежде что-то говорит Лидии, а потом обращается ко мне:

– Даниель Симович?

Я снова киваю, он продолжает что-то говорить, но я уже не слушаю. Я пытаюсь поймать взгляд сестры, она стоит в углу, сложив руки на груди, и не отрывает взгляд от пола.

Глава 16

Все думают, что человек привыкает к тюрьме, что сложнее всего, когда тебя сажают за решетку в первый раз. Но для меня все наоборот. Сначала ты не понимаешь, каково это на самом деле, когда тебя изолируют от всего. Ты настраиваешься держаться, как очень точно высказался Нельсон Мандела, «быть свободным в своих мыслях», мужественно выдержать все унижения, которые подразумевает ограничение свободы. Холодные стены, твердый матрас, бронированные двери и запах мочи присутствуют только в том случае, если ты позволяешь им присутствовать, так сказала однажды психолог, полная дура.

Некоторые говорят, что пребывание в тюрьме чему-то их научило, даже принесло им пользу, – полная чушь. Клянусь, что абсолютно все сидящие в тюрьмах в этой стране мечтают об одном и том же – поскорее выйти на свободу. Свободно двигаться, заполнить легкие свежим воздухом, делать все, что хочется.

В общем-то, жизнь в ограниченном пространстве – обычное дело. Я всегда жил в маленьких квартирах, работал в кафе, где девяносто процентов времени проводил за стойкой без возможности свободно передвигаться. Но даже если моя квартира маленькая, а быть прикованным к кассе, продавая кофе богатеньким биржевым маклерам, весьма утомительно, это все же мой выбор.

В аресте меня пугают не физические ограничения. Я могу смотреть в одну точку на стене, делать отжимания на одном и том же участке потертого пола, ходить на ежедневную прогулку по одному и тому же крохотному дворику. Нет, хуже всего то, как это влияет на мозг. В первый раз этого не понимаешь. Страх и паранойя подкрадываются очень медленно – а теперь я жду, что они захватят меня сразу. Обычно реальность начинает искажаться уже через пару дней. Все, что ты знаешь об окружающем мире, здесь становится совсем иным. И ты начинаешь сомневаться. Мысли превращаются в густой дым, клубящийся в твоей голове, и внезапно ты перестаешь понимать, где правда, а где фантазия.