Под британским флагом

Зато на стоящем рядом с нами линейном корабле «Агамемнон» суета. Там уже выдали деньги, поэтому вокруг корабля вертятся десятки лодок с торговцами и проститутками. «Агамемнон» пришел сюда на ремонт. Корабль крейсировал возле Генуи, когда туда пришел французский флот. «Агамемнону» пришлось драпать. К счастью, навстречу шел флот под командованием адмирала Хотэма — и наступил черед французов драпать. Флоты встретились у Гиерских островов. Как рассказал мне мичман Хьюго Этоу, который побывал в гостях на своем бывшем корабле, сражение получилось блеклое. Французы потеряли всего один корабль «Алкид», хотя были слабее англичан. Да и тот можно считать небоевой потерей, потому что взорвались гранаты на марсе, которые приготовили для отражения абордажа, пламя перекинулось на паруса, потом полыхнул корпус, взорвалась крюйт-камера. «Агамемнон», участвовавший в перестрелке с этим кораблем, получил повреждения и пришел в Гибралтар ремонтироваться. По словам мичмана, английские капитаны недовольны адмиралом Хотэмом, ропщут. Как по мне, так зря. Классный мужик: сам живет и другим дает жить. В драку лишний раз не лезет, сильно не рискует. Так понимаю, ему надо нарубить деньжат и свалить в свое поместье, где дожидаться смерти на половину оклада вице-адмирала.

Глядя, как гужбанят на «Агамемноне» матросы, получившие деньги за три месяца службы, я подумал о превратностях жизни. Эти парни мотались неделями в море, недосыпали, плохо питались, сражались, рискуя жизнью, и всё это за какой-то вшивый оклад. Мой экипаж на службе не перенапрягается, стоит в порту дольше, чем шляется по морям, питается лучше, чем многие на берегу, и при этом получает во много раз больше денег. Мичман Хьюго Этоу уже не заикается, что лучше служить на «Агамемноне». Теперь каждый матрос на его бывшем корабле, и не только на нем, знает, что лучше всего служить на «Делай дело». Видимо, счастье в жизни — это умение попадать в такие места.

34

На Средиземном море иногда бывают дни, когда ветер берет выходной. Не скажу, что совсем не дует, но так вяло, что не определишь направление. Небольшие волны, поражая сочным голубым цветом, легонько покачивают люггер, будто предлагают ему вздремнуть. Куда ни глянь — везде вода. До ближайшей суши миль тридцать. В такие дни появляется мысль, что мы одни на всем земном шаре.

Чтобы не задохнуться от такого счастья, занимаемся артиллерийской и стрелковой подготовкой. Из пустых бочек, ящиков и досок соорудили плавучую мишень, которую отбуксировали метров на сто от правого борта корабля. Комендоры-корсиканцы под руководством мичманов заряжают фальконеты настоящим порохом и ядрами, целятся, стреляют по очереди по моей команде. Я поощряю попавших в мишень и корю промазавших. Корсиканцам нравятся учения. Оружие — самая интересная игрушка для мужчины, особенно, если разрешают поиграть по-взрослому. Расчеты меняются, заряжают, стреляют. Проклятия чередуются с криками радости и смехом. Теперь они будут знать, зачем каждое утро катали фальконеты по палубе.

Расстреляв излишки ядер, корсиканцы берут мушкеты образца тысяча шестьсот девяностого года, которые носят игривое название «Смуглянка Бесс» и до сих пор стоят на вооружение английской армии и флота, и вместе с морскими пехотинцами продолжают сокращать излишки пороха. Именно для этого я и «позаимствовал» ядра и порох у других кораблей. Многие матросы стреляют первый раз в жизни. Попадают редко, в отличие от пехотинцев. Зато кричат громче.

Убив время до обеда, отправляемся к столу. Сегодня у нас главным блюдом лазанья с фаршем из баранины. Вторым блюдом для офицеров и унтер-офицеров — гусь, запеченный с яблоками, который приготовлен по моему рецепту. Итальянская кухня пока не знает такое блюдо. Нижние чины после лазаньи едят жареную баранину с бобами. В своих деревнях они так много ели только по большим праздникам, да и то не всегда. Наверное, радуются, что удачно попали в плен.

Ветер задул в конце сиесты. Сначала южный, а потом начал заходить по часовой стрелке. К полуночи ревел с норд-норд-оста, поднимая волну. К тому времени мы успели поджаться к испанскому берегу. Благодаря штормовому стакселю, держались против ветра, который медленно сносил нас к Балеарским островам.

С восходом солнца северный ветер сменился на юго-восточный, легкий, словно бы извиняющийся за злого брата. Люггер поднял все паруса и не спеша пошел на северо-восток, к французскому берегу.

На следующий день прошли траверз мыса Креус — самой восточной точки Пиренейского полуострова — и подвернули на север. Теперь у нас по левому борту Франция. Я высматривал богатую и стоящую на отшибе сеньорию, чтобы отправить туда ночью гостей-корсиканцев. Нам пора было пополнить запасы продуктов.

— Вижу парус! — прокричал с вант матрос.

«Вороньего гнезда» у нас нет. Время от времени вахтенный матрос поднимается по вантам грот-мачты и осматривает море. На этот раз что-то увидел прямо по курсу.