Под британским флагом

— Ты давно служишь на нем? — спросил он.

— Корабль одиннадцать лет простоял в резерве и всего три месяца назад, в связи с войной с французами, возвращен в строй, — сообщил я. — Как догадываюсь, никто из нынешнего экипажа не служил на нем более трех месяцев.

— А я и не знал, — честно признался юный мичман. — Мне так хотелось служить на флоте! Отец написал нашему родственнику лорду Эшли, попросил подыскать мне хорошее место, и вскоре пришло письмо с назначением на «Бедфорд».

Так понимаю, есть вариант, что это мой потомок. Хотя женская верность дает повод для сомнений, тяга юноши к морю и хвастовству указывает на дурную наследственность.

— Ты тоже Эшли? — спросил я.

— Да, Роберт Джон Эшли. Мой дед был младшим братом деда нынешнего лорда, — хвастливо рассказал он.

— У тебя есть шансы на титул? — поинтересовался я.

В Англии поместье вместе с титулом получает только старший сын. Младшие, в отличие от потомков континентальной знати, дворянами не считаются. Раньше они назывались джентри, а теперь считаются эсквайрами, если есть какая-нибудь земельная собственность, перешедшая по наследству от матери, другого родственника или купленная (мистер Тетерингтон), или джентльменами, если являются рантье и/или живут на доходы от военной, государственной или церковной службы. Впрочем, понятие джентльмен начало расползаться. Сейчас это любой образованный и, желательно, воспитанный человек, кто не зарабатывает физическим трудом и имеет знатных предков или хотя бы говорит, что имеет их.

— Я — второй сын, а отец — третий, и у нынешнего лорда уже родился внук, так что шансы мои мизерны, — честно признался юноша и помечтал: — Я буду отважно служить, стану лейтенантом, потом капитаном…

Заметив мою улыбку, он смутился, заалел щеками.

— Тот не мичман, кто не мечтает стать адмиралом, — поддержал я.

— Ты тоже хочешь стать адмиралом?! — удивился Роберт Эшли такому дерзкому покушению на его мечту.

— Меня вполне устроит чин капитана, хотя и от адмиральского не откажусь, — ответил я.

— Да, адмиралом быть здорово! — произнес мечтательно Роберт Эшли.

Каждое место кажется прекрасным, пока не доберешься до него. Тогда начинаешь постигать скрытые недостатки. Я на собственной шкуре узнал, что адмирала целый день донимают идиоты, которым что-то надо, причем быстро и без затрат. Впрочем, лучше уж быть адмиралом, чем идиотом, вынужденным что-то выпрашивать.

В Портсмут мы прибыли ночью, в одиннадцатом часу. За время поездки я и остальные пассажиры узнали всё о семье юного мичмана. Во время первой остановки он перекусил наскоро в трактире и выпил кружку пива, после чего заговорил еще откровеннее и громче. Я не ошибся, волосы ему завила старшая сестра, которая должна выйти замуж за сборщика налогов, живущего по соседству, когда он накопит денег на покупку собственного дома. Никто не сомневался, что это случится скоро. Быстрее сборщиков налогов богатели только таможенники. Отец юноши служил в мэрии, но что входило в его обязанности, юноша не знал или не хотел знать. По крайней мере, старшему сыну отец не пожелал передать свое место. Может быть, его займет младший сын, которому всего девять лет, если по примеру старшего не сбежит на флот.

— У нас там так скучно! — пожаловался Роберт Эшли.

Подозреваю, что на корабле ему покажется слишком весело, особенно первые дни.

9

Спитхед — внешний рейд Портсмута и заодно Саутгемптона — расположен между островом Уайт и берегом Хемпшира в проливе То-Солент. Получил свое название от банки Спит, уходящей в море мили на три. Здесь хороший грунт для стоянки на якоре — ил с песком и небольшие глубины — от пяти до двадцати метров. Остров Британия защищает рейд от северных ветров, остров Уайт — от преобладающих здесь западных и юго-западных. При южных и восточных ветрах стоять на рейде удовлетворительно, а при юго-восточных, которые бывают редко, не очень хорошо. Даже не могу подсчитать, сколько раз я коротал контракт на этом рейде в двадцать первом веке. Если приходишь к выходным или праздничным дням, какой бы важный груз ни привез, простоишь на рейде до начала рабочего дня. В двадцать первом веке среди английских грузчиков редко встретишь белого человека и никогда (мне не доводилось) коренного англичанина, поскольку последние к тому времени окончательно оджентльменились и разучились заниматься физическим трудом в любом его проявлении. Грузчики-иммигранты качают права на зависть аборигенам. Несколько раз погрузка или выгрузка внезапно прерывалась на несколько часов или дней по причине «согласования» — так судовые агенты культурно называли наглые забастовки.

В конце восемнадцатого века иммигранты в Англии тоже есть, но в основном это знатные французы, сбежавшие от гильотины, которые грузчиками не будут работать, даже если с голоду начнут подыхать. Все грузчики сейчас из аборигенов, пока не проникшихся идеалами джентльменства. Лодочники тоже все местные и, как ни странно, по большей части женщины.