Почтальон

– А я, Сергей Олегович, за пятьдесят лет чего только ни навидался. Меня ни привидениями, ни прочими Виями не пронять. Штору ветром качнуло, вот он и вообразил невесть что, начальству своему звонил, но то приказало глупостями себе голову не забивать, хорошо, что в органах есть разумные люди.

– Окна должны быть по инструкции закрыты, разве не так?

– Вам лучше знать, товарищ начальник, только это извечный русский бардак, вот, смотрите, как Игнатьев ведёт журнал расхода лент. Он же ждёт конца смены, а потом подсчитывает, разве это порядок? А Шульман? Вы меня извините, Сергей Олегович, он курит прямо здесь. А если пожар, нерасшифрованные сообщения из Ленинграда и Москвы? Нет, с тех пор как вы пришли, что-то изменилось, но порядка всё равно нет.

– Товарищ Бернис.

– Да, – прервался телеграфист.

– Будет время, составьте докладную. А я сделаю оргвыводы.

– Конечно, – просиял Бернис, – я там всё напишу, будьте уверены.

Этот Бернис был прав, стоило чуть вожжи отпустить, и народ пускался во все тяжкие, правда, если обычную сортировщицу Травин мог выставить на улицу росчерком пера, уведомив профсоюз, то с телеграфистами такое не прокатило бы, они были отдельной кастой на почте, мало того, что абы кого на это место не возьмёшь, так еще и претендент на работу проходил через проверки по линии ОГПУ, НКВД и Наркомпочтеля.

На улице наконец распогодилось, следующий день обещал быть тёплым и ясным, Травин добрался до Ботанического сада, перешёл дорогу, пропустив подводу с бидонами молока, и через минуту звонил в дверь морга второй больницы. Пронзительный электрический звонок было слышно, наверное, в Опалишино, но Фомич открыл дверь только через пару минут.

– Проходи, – сказал он.

Санитар-костоправ был не в духе, он провёл Сергея в прозекторскую, где на стене ещё оставались следы крови Лессера, уселся за стол, закурил.

– Выкладывай, – Травин сел напротив него.

– Тут такое дело, командир, – Мухин с каждой секундой терял решительность, – даже не знаю, как сказать.

– Убил кого?

– Нет, ты что. До этого пока не дошло.

– Ты, Мухин, сам на себя не похож, – жёстко сказал Травин, – не темни, потом жалеть будешь.

– Да я хотел попросить тебя, ежели что случится, за Варей присмотреть, а теперь думаю, дурацкая это была затея, она и сама за собой приглядеть может. Так что прости, в общем, может так случиться, что из города я уйду.

– Соскочить не получится?

– Что?

– Ты же на блатняк подвязался, разве нет? Я в твои дела не лезу, но если ты кого пришить решил или ломануть, подумай, стоит ли того.

– По молодости, – Мухин раздавил окурок о стол, достал ещё папиросу, – ещё до революции, грешки у меня были здесь, в Пскове, намедни заявился ко мне один, под делового косил, мол, знают про меня и работу хотят предложить. А если откажусь, неприятности будут. Ну я его потрепал чуток, так, не сломал даже ничего. За ним второй пришёл, здоровый, навроде тебя, но пожиже, шрам у него на щеке, как от осколка гранаты. Так этот рассказал, каким путём Варя в школу идёт, а потом из школы домой, где живёт, даже когда в лавке отоваривается. И, мол, что, если я с ними не пойду, с ней может что-нибудь случиться.

– И ты её тут бросить решил, а сам свалить?

– Нет, они же наверняка оба двое пойдут со мной, там я их и кончу, мразей, а потом сбегу.

– А сможешь?

– Это ты навыки небось подрастерял, а я мертвяков каждый божий день потрошу, не бойся, рука не дрогнет. Деньжат я поднакопил, не пропаду, а потом за Варей вернусь.

– Отличный план, – серьёзно сказал Травин. – Только ты не подумал, что есть у них главарь, который сам не светит рылом своим, и людишек у него не двое, а поболее?

Фомич треснул кулаком по столу.

– Кишки из них вытяну, – сказал он, – размотаю, всё мне выложат, как на исповеди, кто и что.

– Ты лучше скажи, чего от тебя хотят.

Мухин, по его словам, до революции промышлял сейфами, всё было, как он утверждал, чисто и гладко, пока не попался отцу Вари, да ещё на мокром деле, и после этого завязал. В подробности он не вдавался, да и не стал бы никто ему сейчас статью шить, за прошлые дела. Просто пригрозили, что в покое не оставят, если он сейфы не вскроет. Два, один вот уже сейчас, а второй чуть позже.

– Бают, что надо только подняться, шниф ломануть и уйти, ничего не брать, – Мухин сжимал и разжимал кулаки. – Я ж не практиковался давно, хрен знает, получится ли. Да и лезть сейчас, а потом опять придут, стоит только на крюк сесть. Мочить их придётся, как пить дать.

– Значит, говорят, что риска никакого?

– Вроде как в открытую поведут, через охрану, зачем-то надо сейф германского производства взломать, только непонятно мне, в чём выгода-то и зачем угрожать, если всё чисто. Платят за это пятьдесят червонцев, да ещё человек со мной пойдёт, с балеринками, вроде как подмастерье, а второй на улице останется. Вот только ты понимаешь, складываю я три и три, а получается пять. Какой резон им мне платить, если просто пригрозить могли.

Травин усмехнулся.