Почта СССР

Поехали с Федором Петровичем на полигон. Я за краской, он в фотолабораторию. Вернулись, тщательно все сфотографировали — задокументировали. Я, заручившись письменным указанием председателя «красить зеленой краской», восстановил гармонию, правда, не за день, а за два.

Вот такая вот эстетическая коллизия получилась. Федор Петрович от этого эксперимента был в восторге. Полное, говорит, подтверждение гипотезы, и с минимальным ущербом для населения. Пока я красил, он шашлычок замариновал, и мы отметили успех с полным удовольствием.

Александр Юрьевич спохватился, налил себе еще чаю и зачерпнул ложку варенья.

— Вишневое. Мой любимый цвет, вкус и… — посмотрел на двухлитровую банку, — и размер.

— Теперь эксперимент номер два. Не такой смешной и безобидный. Здесь недалеко, в десяти километрах, есть озерцо. Рыбалка там отличая, красота, пляж. Однако, чтобы до него добраться, надо через речушку переправиться. И решили мы мостик через речушку соорудить, если бифуркатор на этакое мероприятие разрешение даст. Собрались, удочки взяли, поесть-попить, пилу, топоры и бифуркатор. Решили полный эксперимент прямо на берегу совершить. Добрались до речушки, встали лагерем. Костерок… картошечка, то-се. Развернули бифуркатор, все действия запротоколировали в тетрадочку, включили, запустили, выпало — строить.

Свалили пару сосен, два дня строили — красота получилась. Не просто переправа — мост. С перилами тесаными. Воплотили. Двинулись к озеру. Там тоже два дня. Рыбалка, уха, понятное дело, водки немного. На третий день утром двинулись к дому. Подходим к речушке — нет моста. То есть вообще нет. И следов стройки тоже нет. И те две сосны, которые я лично спилил, стоят на месте…

Сели на травку. Федор Петрович достал тетрадочку… Русским по белому написано «строить» и краткий отчет о фактическом выполнении. Опять посмотрели: нет моста. Некоторое беспокойство образовалось. Делать нечего — разоблачились, переправились. Осмотрелись. Кострище наше на месте, остального нет. Девственная природа. Снова все записали, сфотографировали, двинулись к дому. Метров пятьсот от речки отошли по лесной тропинке. Тут Федор Петрович останавливается, рюкзак долой и налегке обратно к речке. Я за ним. Вышли из леса — есть мост. Тот, который построили, тот и есть.

Короче говоря, сотворили мы «аномальную зону», «плохое место». Два года она просуществовала. Грибники, охотники, рыбаки стали странные истории рассказывать. Ходить туда народ перестал, только молодежь особо любопытная иногда появлялась. А через два года паводком сильнейшим мостик снесло, после чего гроза и пожар. Выгорело леса немного, но от моста и сосен вокруг никаких следов не осталось.

Вот такие вот дела. Эксперименты мы приостановили, до выяснения: зачем они нужны нам и всему человечеству. Бифуркатор убрали с глаз долой. Работы на полигоне прибавилось. В общем — забыли на некоторое время.

Алексей глянул на Александра Юрьевича.

— И что? Все эти артефакты — проявление той самой аномальной зоны?

— Нет. Зона затянулась. Федор Петрович сказал: за счет естественной упругости мироздания. Но был еще один эксперимент. Я бы сказал — спонтанный. А дело было так. В августе 84-го приехал к Федору Петровичу погостить его старый друг. Назовем его… э-э… Евгений Янович. По профессии — особист какой-то. При серьезных погонах. Приехал, понятное дело, в штатском. Как и положено при таком событии, стол накрыли. На открытом воздухе. Вон там — у баньки. Погода прекрасная, вечер. Сергей Матвеич подошел, твой нынешний начальник.

Алексей вопросительно посмотрел на Александра Юрьевича. Тот кивнул.

— Да, Сергей Матвеич тогда работал здесь и дружили они с Федором Петровичем крепко. Сергей Матвеич был в курсе наших частных изысканий и помогал, чем мог.

Меня пригласили, чем обозначили высокую степень ко мне доверия. Я, как и положено младшему за столом, выпивал поменьше, а слушал побольше, поэтому подробности этой встречи помню хорошо.

Компания собралась интересная. Сначала выпили «бурдунского» — это самодельное вино из всего, что уродилось в саду и в огороде. Потом — чего покрепче. Разговорились. Федор Петрович хвастался бифуркатором. Сергей Матвеевич — адаптивными системами управления. Евгений Янович улыбался. У меня сложились впечатление, что друзья с их энтузиазмом вызывали в нем восторг и восхищение.

Потом речь зашла о техническом прогрессе вообще и плавно перетекла к политике. Евгений Янович подбородком в ладони уперся и смотрел на них как на детей несмышленых. Потом произнес монолог. И сказал примерно следующее:

— Вот что, граждане-товарищи. Про физику и технику — здорово. Я вас уважаю безмерно и восхищаюсь. Завидно даже. Что касается политики, внешней и внутренней, должен вас огорчить. То, что начальство не понимает ваших устремлений, идей и перспектив, — это нормально. Это всегда было и всегда будет. То, что вы двигаетесь как в болоте, — это тоже не новое явление. И не самое страшное. Сейчас самое страшное другое. Впереди перемены.