Почему РФ - не Россия

демонстрация силы и воли рабочего класса получит свое историческое оправдание

именно в том факте, что пролетариату удалось сломить политическую волю

интеллигенции».

 

Главным объектом красного террора стали, естественно, служилые слои.

Естественно, что наиболее очевидными врагами большевиков были те, кто вёл Россию

к победе в войне, после которой о планах «революционного переустройства»

пришлось бы надолго, если не навсегда, забыть. Поэтому если во всех других

странах, в том числе и потерпевших поражение, подавляющее большинство генералов

и офицеров окончили свои дни, окруженные почетом и уважением, часто — в глубокой

старости, то русских ждала совсем другая участь. Во время той войны многие

издания помещали портреты убитых, и, вглядываясь в обрамленные траурными рамками

лица, трудно отделаться от ощущения, что этим людям, в сущности, очень повезло.

Как-никак, они пали со славой в рядах своих частей, умерев с убеждением, что

Россия осуществит свои исторические задачи, были с честью погребены и оплаканы.

Им не пришлось испытать позора и унижения 1917 года, не пришлось, как десяткам

тысяч их соратников, окончить свои дни с кляпом во рту и пулей в затылке в

наспех вырытых рвах и зловонных от крови подвалах чрезвычаек, умереть, лишенным

даже пенсии, от голода или влачить нищенское существование в изгнании.

Офицеры, относительно своей численности, стали социальной группой, которая после

октябрьского переворота пострадала от террора больше всех. Зимой 1917–1918 гг. и

весной 1918 г. множество их погибло при возвращении с окончательно распавшегося

фронта в поездах и на железнодорожных станциях, где практиковалась настоящая

«охота» за ними: такие расправы происходили тогда ежедневно на железнодорожных

станциях и в городах. Впечатления очевидцев на всех железных дорогах

ноября-декабря 1917 г. приблизительно одинаковы. «Какое путешествие! Всюду

расстрелы, всюду трупы офицеров и простых обывателей, даже женщин, детей. На

вокзалах буйствовали революционные комитеты, члены их были пьяны и стреляли в

вагоны на страх буржуям. Чуть остановка, пьяная озверелая толпа бросалась на

поезд, ища офицеров (Пенза-Оренбург)... По всему пути валялись трупы офицеров

(на пути к Воронежу)... Я порядком испугалась, в особенности, когда увидела в

окно, прямо перед домом на снегу, трупы офицеров, — я с ужасом рассмотрела их, —

явно зарубленных шашками (Миллерово)... Поезд тронулся. На этом страшном

обратном пути, — какой леденящий сердце ужас! — на наших глазах, на перронах,

расстреляли восемь офицеров. Мы видели затем, как вели пятнадцать офицеров,

вместе с генералом и его женою, куда-то по железнодорожному полотну. Не прошло и

четверти часа, как послышались ружейные залпы (Чертково). То же на ст. Волноваха

и других... Его вывели из вагона в помещение вокзала, разули и, оставив лишь в

кальсонах, отвели в комнату, где находилось уже около 20 человек в таком же

виде. Оказались почти все офицеры. Они узнали свою судьбу — расстрел, как это

было в минувший день с пятьюдесятью арестованными (Кантемировка)». На то же

время приходится массовое истребление офицеров в ряде местностей: Севастополе —

128 чел. 16–17 декабря 1917 г. и более 800 23–24 января 1918 г., других городах

Крыма — около 1 000 в январе 1918 г., Одессе — более 400 в январе 1918 г., Киеве

— до 3,5 тыс. в конце января 1918 г., на Дону — более 500 в феврале-марте 1918

г. и т.д.

Обычно террор связывается с деятельностью «чрезвычайных комиссий», но на первом

этапе — в конце 1917 — первой половине 1918 гг. основную часть расправ с

«классовым врагом» осуществляли местные военно-революционные комитеты,

командование отдельных красных отрядов и просто распропагандированные в

соответствующем духе группы «сознательных борцов», которые, руководствуясь

«революционным правосознанием», производили аресты и расстрелы. Так, в начале

января 1918 г. на ст. Иловайской из эшелона 3-го гусарского Елисаветградского

полка были выхвачены офицеры во главе с командиром и отвезены на ст. Успенскую,

где в ночь на 18 января расстреляны. Ударник, шедший на Дон с эшелоном своего

полка, вспоминал: «И ещё большое столкновение было в Харцызске, где была

красными создана застава и вылавливание офицеров. Заранее мы были осведомлены и

поэтому к станции подошли под прикрытием пулеметного огня, от которого красные

банды стали разбегаться. Тут нам какой-то железнодорожник сказал, что всю ночь

водили обнаруженных офицеров на расстрел, указав, где трупы; и теперь повели

50–60 человек, которых нам удалось спасти. Убитых там было 132 человека. Тут

произошла мясорубка. Убитых мы заставили похоронить, а спасенные, все бывшие

офицеры, присоединились к нам».

Иногда расправы проводились с садистической жестокостью. В Евпатории, где 15–18

января 1918 г. было арестовано свыше 800 чел., казни производились на транспорте

«Трувор» и гидрокрейсере «Румыния». На «Румынии» казнили так: «Лиц,

приговоренных к расстрелу, выводили на верхнюю палубу и там, после

издевательств, пристреливали, а затем бросали за борт в воду. Бросали массами и