Побочный Эффект

Азору внезапно стало душно. Этот слух звучал правдоподобно. Он знал про секрет Ула. Но сам он никогда бы не рассказал о нём другому человеку. Про такие вещи не рассказывают. А тут воин Ула, приближённый к нему воин, почти друг, продавал ему этот секрет. А он, Азор, его покупал. Азор почувствовал себя очень и очень грязно. Что стоило Сепу соврать что-нибудь безобидное?! Однако, это так не походило на принца Ула, чтобы он стеснялся своего дефекта. Или это только маска? Или кроме ребра был ещё какой-то дефект?

–– Думаешь это его остановило бы? – спросил он Сепа, как мог скептически.

–– Ну наверняка мешало бы. Мне бы мешало.

“Ул не ты,” – подумал про себя Азор, а вслух сказал:

–– Наверно, это просто слух. Всё равно спасибо. Спокойной ночи. – Он пододвинул деньги к Сепу и поскорее вышел из комнаты. Злость разбирала его. Он злился на Сепа, за то, что тот продал личный секрет своего принца, на Ула с его дурацкими секретами, но больше всего на себя, за то, что сам того не желая, купил этот секрет.

5. Обещания и клятвы

На следующий день все отсыпались и отдыхали. После позднего завтрака Азор решил испытать своего нового коня и пригласил Ула на конную прогулку вдвоем. Торо начал ворчать, что в таких условиях ему невозможно исполнять работу телохранителя.

–– Мне нужно с ним подружиться, – сказал принц Ул. – Это гораздо легче сделать, когда мы вдвоём. И, по-моему, он тоже дружелюбно настроен. Не удивлюсь, если у него такое же задание – подружиться со мной. Вряд ли мне грозит опасность.

–– Тебе может и не грозит. А я запросто могу умереть от скуки. Если бы я заранее знал, как опасно быть твоим телохранителем, я бы ни за что не согласился.

–– Теперь уже поздно отказываться, – широко улыбнулся Ул.

Принцы уехали довольно далеко. В широком поле они испытывали коней на скорость, в лесу – на маневренность и преодоление препятствий. Разговаривали, в основном, о лошадях. Азор считал себя знающим и опытным конником, но он узнал много нового от эрельского принца. Ул подсказал, как модифицировать седло и уздечку, чтобы сделать их удобнее для животного; рассказывал о психологии лошадей и учил Азора, как добиться понимания с конём без принуждения. Конь Ула слушался его малейшего движения, как будто читал его мысли. Он вытворял, казалось бы, удивительные вещи, которые напомнили Азору разговор с отцом. Но после объяснений Ула в этом не было никакой магии, а только здравый смысл. Азору удалось установить похожий контакт со своим конём. Конечно, им было всё ещё далеко до полного взаимопонимания, как между Улом и его конём, но ведь это было только начало, и уже Азор смог добиться от этого эрельского скакуна большего, чем от всех своих предыдущих.

Наконец, они повернули назад, и Азор решился спросить Ула о рисовании:

–– Твои воины все как один хорошо рисуют. Признаюсь, я удивился, когда увидел вашу рисовательную игру. Какое-то не воинское занятие. Почему рисование, а не стрельба или борьба?

–– Ну, этого у нас тоже хватает, – рассмеялся Ул, – Просто, я сам люблю рисовать и ценю это умение в других. Можешь считать это капризом избалованного принца.

–– Что, ты специально отбираешь в свой отряд тех, кто хорошо рисует? – усмехнулся Азор.

–– Нет. Когда я только познакомил их с этой игрой, многие рисовали посредственно или даже совсем не рисовали. Но игра их зацепила. И чем больше они в неё играют, тем лучше рисуют. А чем лучше рисуешь, тем приятнее. Ты сам попробуй! Эх, жаль только, они меня исключили.

–– Ты меня заинтересовал. Обещаю, когда приедем в замок…

Но Ул не дал ему договорить и оборвал его резким и неожиданным: “Стой!” Азор даже коня остановил.

–– Я терпеть не могу, когда люди дают обещания, – это прозвучало довольно сердито.

Азор запоздало вспомнил, что у эрельцев обещания и клятвы считались неуважением к собеседнику. Они практиковали принцип “не обещай, а делай”.

–– Это просто фигура речи, – поспешил загладить ситуацию Азор.

–– Будь так добр, и не используй эту фигуру речи при мне. Она меня бесит. Обещания, клятвы и тому подобные штуки.

–– Извини. Но все так говорят и не придают этому особого значения, – Азора удивила такая сильная реакция Ула. Обычно он был очень сдержан.

–– Вот поэтому и бесит. Например, что ты хотел сказать?

–– Что я хочу попробовать рисовать, когда приедем во дворец.

–– Так и скажи, что хочешь попробовать. Зачем давать обещание? А что, если, когда мы приедем во дворец, ты уже не будешь хотеть? Или у тебя обнаружатся более важные дела? Раз ты пообещал, придётся рисовать. А это неправильно, рисовать надо потому, что хочется, а не потому, что пообещал.

–– Тогда не буду рисовать.

–– Значит, нарушишь своё обещание?

–– Получается, что так.

–– Тогда зачем давать обещание, если ты заранее готов его нарушить?

–– Чтобы подчеркнуть силу намерения.

–– Тогда так и скажи – “Я очень хочу попробовать рисовать” или “Я намерен порисовать”. Это правильнее выразит твою мысль, чем обещание.

–– Да, наверно. Но что не так с обещанием?