Победы, которых могло не быть

Немцы прочитали эту жизненно важную телеграмму даже раньше, чем она попала на стол Самсонову. Полковник Глаголев был совершенно прав в своих подозрениях — германская армия не отходила, а перегруппировывалась. Первоначальное решение Притвица отступить за Вислу было отменено. В довершение к прочим бедствиям, свалившимся на русских, патруль немецких уланов перехватил верховного курьера, посланного Жилинским в Первую армию. К пакету командующего Северо-Западным фронтом была приложена карта с наспех начерченной схемой ближайших намерений русских. К тому времени, как вновь назначенные руководители 8-й армии добрались до своего штаба, полковник Гофман успел уже набросать в общих чертах будущую стратегию[201]; Гинденбург ее одобрил, после чего Гофман и Людендорф засели за работу. Основываясь на первоначальных замыслах Гофмана, они разработали смелый, почти наглый план, в рамках которого небольшие, но высокомобильные силы должны были атаковать и разгромить противника, имевшего многократное численное превосходство. Для этого предполагалось использовать счастливое обстоятельство — Восточная Пруссия имела систему железных дорог, параллельных сложившейся линии фронта. Перехват русских телеграмм давал немцам полную картину всех передвижений 1-й и 2-й армий. Быстро выяснилось, что после Гумбиннена Ренненкампф решил отдохнуть и целых три дня не двигался с места. Армия Самсонова была на марше, а потому представляла собой наибольшую угрозу. Замысел Гофмана состоял в том, чтобы бросить все силы Восьмой армии против Самсонова, оставив для отвода глаз Ренненкампфа малочисленный кавалерийский заслон[202].

Штаб Северо-Западного фронта бомбардировал Самсонова требованиями наступать в прежнем направлении, никуда не отклоняясь, и поскорее войти в соприкосновение с Первой армией. Однако солдаты Второй армии окончательно выбились из сил и не могли идти дальше. Утром 24-го августа Самсонову пришлось отдать приказ о суточном отдыхе. Эта задержка обеспечила немцам дополнительное время для организации засады.

Полковник Глаголев и капитан Кравченко выехали из расположения 1-й армии, чтобы попытаться найти Самсонова. Они получили такой приказ после того, как без вести пропал верховой посыльный, который должен был доставить во 2-ю армию жизненно важные приказы Жилинского[203].

— Он либо убит, либо попал в плен. Одно другого не лучше.

— Как ты думаешь, сколько отсюда до 2-й?

— Бог его знает. Верст пятьдесят-шестьдесят, а то и все сто.

— Ничего себе «просвет»!

— Знаешь,— сказал Глаголев,— запомни-ка и ты, что нужно передать Самсонову, а то вдруг меня часом подстрелят.

— Хорошо.

— Ну так вот, слушай:

1. Противник ставит все на одну карту. Все его силы будут брошены против 2-й армии.

2. Так называемое «отступление» немцев является в действительности перегруппировкой сил для осуществления этого замысла.

3. 2-я армия должна немедленно войти в соприкосновение с 1-й, а 1-я должна двигаться на юг.[204]

— Все понятно?

— Да, все.

— Вот только боюсь, что мы уже опоздали,— печально улыбнулся Глаголев.— Паутина готова, муха вот-вот в ней запутается.

Впервые в истории военных действий Германская армия применила новое оружие — аэроплан. Разведывательный биплан «фоккер», направленный для осмотра с воздуха расположения Первой и Второй русских армий, доложил, что между ними имеется огромная зияющая дыра. На основании этого доклада, подкрепленного собственными соображениями Гофмана, 8-я армия начала практическое проведение самой блестящей, а по своим результатам — самой важной кампании за весь период Первой мировой войны. Пока Самсонов еле-еле тащился на Запад по фронту в шестьдесят миль, Людендорф снял два корпуса, сдерживавшие прежде армию Ренненкампфа: 1-й под командованием фон Франсуа и 17-й под командованием фон Маккензена[205], оставив на их месте слабый, не способный оказать никакого реального сопротивления заслон. Это был очень рискованный шаг.