Победы, которых могло не быть

Вечером 29-го Самсонов отправил Жилинскому последнюю телеграмму: «Я отсылаю назад свои вещи и беспроволочный аппарат, а затем отправляюсь на передовую. Да здравствует царь!»[209]

— Генерал,— умолял его Потовский,— возьмите, пожалуйста, автомобиль. С его помощью вы...

— Пусть бежит кто угодно, только не я,— вспыхнул Самсонов.— Отдайте автомобиль раненым. Я поеду верхом и приму командование войсками непосредственно на фронте.

Он и сам знал, что никакого «фронта» уже не осталось.

Небольшую группу всадников составляли Самсонов, восемь штабных офицеров (в том числе полковник Глаголев и капитан Кравченко), британский офицер связи Нокс и несколько казаков. Буквально на каждом шагу им попадались мертвые и умирающие люди. Те, кого пощадили немецкие снаряды, валились с ног от усталости и явно не знали, что им делать дальше. Некоторые из них вернутся со временем домой и опишут жуткие подробности позорного поражения, их рассказы подтолкнут страну к революции, которая на семьдесят пять лет изменит курс мировой истории. Самсонов с ужасом смотрел на жалкие остатки своей армии. Около полудня он отослал британского офицера связи, сказав на прощание:

— Сегодня повезло противнику, в другой раз повезет нам.

На холме Самсонов повстречал генерала Мартоса, одного из корпусных командиров.

— Разрешите доложить, ваше превосходительство, у меня нет больше корпуса.

Это наконец заставило его отдать приказ об общем отступлении. Совсем недавно он ввел в бой четверть миллиона человек, и что же с ними стало? Армия превратилась в скопище ободранных, затравленных, сломленных душевно бродяг. Генерал Потовский предложил трезво оценить ситуацию на поле сражения.

— И что же вы намерены оценивать, ваше превосходительство? — взорвался Глаголев.— Сражение давно закончилось, никакого «поля сражения» нет и в помине.

Далеко впереди по колонне раненых, растянувшейся вдоль проселочной дороги, ударила длинная пулеметная очередь; люди валились в пыль пачками, как скошенная трава. Глаголев догнал ехавшего впереди Самсонова.

— Генерал, уезжайте отсюда, спасайте свою жизнь.

Самсонов повернулся на голос, помолчал несколько секунд, а затем безразлично пожал плечами.

— Зачем?

В этот момент шальная пуля убила под ним коня.

31 августа российскому царю доложили: «Армия Самсонова полностью разгромлена.»

На что царь ответил: «Мы должны были пойти на эту жертву ради Франции, нашего вернейшего союзника».

Кто виноват?[210] А действительно — кто виноват? Что привело к катастрофе? Бездарность Самсонова? Злобная мстительность Ренненкампфа? Излишняя поспешность царя? Кто виноват? Все искали виновного или хотя бы козла отпущения, эти поиски растянулись на годы, а тем временем положение в Петрограде постепенно менялось. Солдаты и офицеры, вырвавшиеся из Припятских болот, рассказывали о пережитом ими ужасе, их рассказы разносились по другим армиям, по всей России, дошли они и до Владимира Ильича Ульянова, больше известного под фамилией Ленин.

Название маленькой деревушки Танненберг находит отклик в сердце каждого немца, именно здесь в 1410 году объединенная армия поляков и литовцев нанесла поражение тевтонским рыцарям. Полковник Гофман предложил генералу фон Гинденбургу связать августовский разгром русской армии с этим историческим названием, хотя при таком обширном поле сражения вариантов было много.

Сражение закончилось. Людендорф — опять же по предложению Гофмана — поручил одному из германских корпусов завершить уничтожение армии Самсонова. Это был, говоря словами Гинденбурга, «день жатвы». Немцы взяли 60000 пленных, полностью уничтожили 13-й, 15-й и 23-й корпуса, нанесли тяжелейший ущерб 1-му корпусу и 11-му. Были захвачены огромные трофеи. Полковник Гофман, ставший в одночасье генералом, не упивался видом трофейных пушек и бесконечных колонн одетых в лохмотья пленных, у него не было на это времени. Гофман уже планировал следующий этап операции, уничтожение еще одной русской армии.

Победоносная 8-я армия собралась вокруг танненбергского монумента, воздвигнутого в память о другой, давней битве. Триумфаторы спели боевой гимн Фридриха Великого, а затем стройными колоннами пошли к поездам, чтобы ехать на север. 1-ю русскую армию генерала Павла Ренненкампфа ждали крупные неприятности.

31 августа.

— Глаголев, сколько сейчас времени?

— Четверть второго, ваше превосходительство.