Побѣдители

Ни тени воодушевления в голосе. Обыкновенно она с большим чувством говорит даже о расписании пригородных поездов.

– Что случилось, Валерия?

Можно было бы, впрочем, и не спрашивать.

– Ты не могла бы приехать? Пожалуйста.

Сдержанная речь, опять никаких эмоций. Но голос, голос… Сдавлен, будто ее кто-то тихонько душит.

И еще небольшая странность – Лера не любит ждать. Если ей кого-то хочется видеть, она напрашивается в гости и мчится самое.

– Да, я могу приехать. Когда тебе было бы удобно?

– Сейчас.

…Сестра Елизавета с Наташей, попивая чай, обсуждали особенности нарышкинского барокко, расходясь при том во мнениях относительно двойного крыльца церкви Благовещения в Тайнинском. Наташа нарышкинское барокко обожает, да и меня с детства своими восторгами заразила. А еще бы – наш же Донской монастырь, мы обе под его стенами выросли.

И мне б сейчас забраться на кушетку, да в свой черед вспомнить о том, как Государь Алексей Михайлович «тешился Тайнинским», погадать о смыслах странных «травяных» орнаментов его палат… Увы.

– Наташенька, я сейчас в Кремль. Вечером, вероятно, еще загляну к вам, если не надоела. А уж за вещами завтра кого-нибудь пришлю. Надо, кстати, Гунькину комнатку прибрать.

– Не беспокойтесь, мы уж призвали Раису навести чистоту. – Наташа спрятала легкое недовольство в улыбке. Она не очень любит мои поездки в Кремль, в Майский дом, в Зимний и далее по списку.

– Поклон Его Величеству от меня, – улыбнулась сестра Елизавета.

– Ой, сестра Елизавета, я Государя-то не увижу. Я к Валерии Павловне.

Недовольство растаяло в глазах Наташи, будто парочка кубиков льда. Взгляд ее сделался теплее.

…Коль скоро ехала я к Лере, а не к Нику, гербового «руссобалта» за мною, понятное дело, никто не присылал. Я села в 11 автобус, что идет вдоль всего Калужского тракта и до здания Думы. А уж от Думы пять минут быстрым ходом.

Удобно усевшись у окна, я наблюдала привычно тянущиеся за псевдошехтелевскими домами купы Нескучного сада. А сколько рябины нынче созрело во дворах! Гранатовое безумие.

Так я и ехала, поглядывая то в окно, то на пассажиров в салоне. (Я не люблю читать в подземке и автобусах). Как все обыденно и вместе с тем какое все дорогое… Вот развернул спортивную газету подросток в щегольском кепи с эмблемой общества «Спарта» – белым лисенком. Вот старушка в красиво оттеняющей седину лиловой шляпке прилагает немалые усилия, чтобы все нарядные сверточки с покупками не посыпались с ее колен на пол. Две молодых послушницы уткнулись, сблизив головы, в одну на обеих медицинскую брошюру. Подвизаются там же, где и сестра Елизавета, сойдут у Голицынской больницы. Компания молодых ученых – две дамы и три господина. Ну конечно, сейчас обеденное время, возвращаются на службу из какого-нибудь кафе. Судя по эмблемам на академических мундирах, все химики. Стало быть, сейчас выйдут у института Органической химии. Да, разумеется: выходят, смеясь над неким Петровым из пятой лаборатории, что, верно, не случайно, а нарочно устроил утечку сероводорода, дабы пораньше удрать на футбол… А вот эта пара хуторян, муж и жена, оба лет за тридцать, вне сомнения, доедет со мною вместе до последней остановки. Будут бродить по Кремлю, пользуясь великолепной предосенней нежаркой погодой. Ибо в Первопрестольную прибыли просто так, отдохнуть несколько деньков после страды. Ясно, что больше двух-трех дней они себе едва ли смогут позволить, в начале сентября дел еще предстоит невпроворот. Но самая страда сошла, как не встряхнуться чуток? А у этого дроздовца30, могу спорить, кончилась увольнительная, лицо отнюдь не сияющее, малый, поди, только что попрощался с обже. На обратном пути я его, вполне возможно, увижу уже на посту – где-нибудь во внутренних покоях. Уже сосредоточенного, серьезного, а не с затуманенным мечтой невидящим взором.

И что – я закрою на мгновение глаза и, раскрыв их вновь, обнаружу, что все переменилось? И каким оно будет, то пространство измененной, несуществующей жизни? Кто-нибудь обратится ко мне не «mademoiselle» и не «сударыня», и не «барышня», а, как называют друг друга в мире победившего хама, «товарищ»? «девушка»? «гражданка?» И спросит, скоро ли станция подземки… «Ленинская улица»? «Ленинский проспект»? Это вместо «Института Истории»… А еще я, опустив руку в карман какого-нибудь странного одеяния, что носят в пролетарской стране, допустим, американские рабочие штаны, извлеку оттуда металлический рубль с сильно приукрашенным профилем Троцкого?

Успокойся, Нелли, такого не бывает. То мгновение, когда ты почти въявь увидела отцов кабинет, из которого пропали все дедовы вещи, было следствием колоссального напряжения всех твоих сил. И это все, что тебе по этим самым твоим силам. Есть тот мир или нет, но бродить по нему во плоти ты, нынешняя ты, не станешь.