Побѣдители

– На самом деле не очень, – ответил Роман серьезно. – Проще сказать, совсем нельзя. Но это дело, хотя я продолжаю думать, что ошибкой, проходит по моему ведомству. А мои полномочия довольно широки.

– Настолько, что ими можно немножечко злоупотребить?

– Как ни странно, я не думаю, что злоупотребляю здесь своими полномочиями и потакаю твоим капризам. Ты ведь вправду хороший писатель, и пишешь ты о весьма серьезных вещах. Твоя мама, кстати, мне жаловалась как-то. С твоего детства не может она понять, что ты из себя представляешь. Только подумаешь, что ты старше своих лет, не просто умная, а мудрая, ан ты тут же отмочила что-нибудь хуже малого ребенка.

– Какие у вас, однако, интересные разговоры.

– Какие есть. Но тем не менее повторюсь: ты хороший писатель. И я думаю, что тебе в самом деле полезно будет посмотреть на Энтропию вблизи. Не в умозрительном облике исторических персонажей, а в живых человеческих существах.

– Благодарю за такое доверие. Тем паче, на сей раз, кажется, повезло мне одной. Сегодня ты ведь Эскина не приглашал?

– Догадайся, почему? – Роман опять сделался весел.

– Гмм… Попробую. – Я с удовольствием приняла игру. – Предполагаешь, что прозвучит что-то, чего ему не стоит знать?

– Холодно.

– Да, пожалуй. Какие государственные тайны могут быть во владении у сборища психопатов? Что же тогда… Если Эскину можно знать про них, то… то им нельзя что-то знать про него!

– Теплее.

– Все, я догадалась. Если они окажутся невиновны, то их придется выпустить. А вы сейчас какие-то интриги вместе плетете. Значит нельзя, чтобы они потом на свободе растрезвонили, что вы знакомы. Он же публичная фигура, всяк в новостях видал. Кстати, а когда вы познакомились – на этой самой конференции или раньше?

– Раньше. В Черной Африке. Он еще тогда не был министром, да и я только разрабатывал для Ника концепцию моего ведомства. Эскин же тогда был советником президента. Был острый момент, как раз в пору нашего знакомства. Надо было непременно вынести смертный приговор одному безумно популярному в либеральном сообществе, как известно, границ не имеющем ни в каком смысле, мерзавцу. Ты едва ли слышала, ты ведь равнодушна к современности. Был такой Мандела. Он на десять расстрельных статей совершил тех еще подвигов, но очень уж всем было страшно воздать преступнику по заслугам53. Либерального воя боялся даже президент. Эскин тогда показал себя с самой решительной стороны.

– Ах, вот оно как. – Я, наконец, стянула кастет с руки и запихнула поглубже в сумочку. – Втягивай экраны. Так ты, значит, и по Черным Африкам не просто так разгуливаешь?

– Раз на раз не приходится. Я в самом деле люблю сафари. Но в действительности, если хочешь знать, надо потихоньку обозревать предстоящее поле деятельности. Строго говоря, пока что никто не знает, что со всем этим делать. И некоторые, кстати, считают, что лучше не делать вовсе ничего, лишь обеспечить безопасность европейцев в местах необходимого присутствия. Исключение, пожалуй, только Габон, но ты лучше меня знаешь почему, это вашему нынешнему Папе спасибо. Все остальное – это полная чума.

– А если из всей Черной Африки устроить ЮАР огромного размера?

– Не получится. Буры были ребятами довольно жесткими, когда обустраивались. Сейчас никто на такое не пойдет. Новые формы патернализма, отвечающие более человечному духу времени, еще не нарисовались. Между тем самостоятельно эти народы управляться не могут. Возьми пример Гаити, хоть это и не Африка, зато показательно. Два столетия свободы. За два столетия можно было бы как-то обустроиться.

– Но как-то же люди там живут.

– Люди там не живут, Лена. Люди там умирают. И только за счет высочайшей рождаемости эти края еще не превратились в пустыню. Впрочем, отчасти превратились: они вырубают на продажу леса. От этого там просто катастрофа. Не знают медикаментов, едят все, что движется. Государственная религия – вудуизм, во главе страны барон Субботка с армией зомби.

– Одно время собирались большие средства на помощь тем же гаитянам. А потом что-то все заглохло.

– Да, Священный Союз положил прекратить эти глупости. Незачем деньги тратить.

– Но ты же сам сказал, что люди умирают.

– Лена, голод там в самом деле «царь беспощаден». Однако сколько благотворительных балов ни устраивай, деньги-то до голодающих не доходят. Все оседает в алчных руках калифов на час. Затем одного калифа сметают, к власти приходит другое племя, но ничего не меняется. Кстати, зря ты так мало интересуешься современными историческими процессами. Могу поспорить, хоть я и не историк, а много лучше представляю, как проседала старая колониальная система.

– Так это же завершилось незадолго до нашего рождения. Неинтересно. Думаю, это ведь и естественно. Мужчины затевают новые войны, а женщины бережно перекладывают лавандой пробитые пулями старые знамена. Ты ведь бы хотел повоевать немножко, признайся?