Победитель должен быть один (СИ)

— О, я тебе кое-что принесла, — отстранившись, пробормотала она, шаря по карманам. Спустя мгновение она вытащила на свет хорошо знакомый Алеку браслет. — Леди Пи просила отдать его тебе. Это ведь Алины, да?

Алек осторожно взял браслет, бегло пробежавшись пальцами по острым граням камня и темно-бурым пятнам, раскрасившим кожу и дерево, что он когда-то — теперь казалось, что целую жизнь назад, — использовал для этого браслета.

— Это был подарок, — кивнул Алек, наконец пряча его в карман. — Спасибо.

Вместо ответа Лидия грустно улыбнулась и мягко сжала его ладонь, а спустя мгновение Алек снова остался один.

Сколько прошло времени между этим свиданием и отправлением поезда — для него оставалось загадкой. Другим ярким пятном был завтрак утром следующего дня. Флор в не менее разноцветном, чем накануне наряде радостно приветствовал Алека, стоило тому зайти в комнату. При этом он даже не перестал жевать и размахивать гигантским десертом, зажатым в правой руке. Его родители также были тут — застегнутые на все пуговки, собранные, без каких-либо напоминаний о вчерашней эмоциональной встряске. Отец молча встал из-за стола и коротко обнял Алека, оставив того совершенно растерянным — подобное участие определенно не было для Роберта в порядке вещей, а вот Мариз, казалось, вот-вот расплачется.

— Алек, я… — начала было она.

— Я сделал то, что должен был. Ради семьи, — резко перебил ее Алек. — Обсудим мои шансы.

— Они не так плохи, как можно было бы подумать, — тут же взял слово отец. — Ты силен, красив, из знаменитой семьи — Капитолий любит подобные истории. Мы можем сыграть на этом и завоевать спонсоров.

— А Арена?

— Я затрудняюсь назвать оружие, с которым ты не справишься, — добавила Мариз. — Мы можем это сделать. Мы можем провести тебя через игры.

Самоуверенность ее тона почему-то здорово разозлила Алека:

— А как же Люси? — полюбопытствовал он. — Твой второй трибут? Ее ты сможешь провести через игры?

— Алек, — устало протянула Мариз.

— А Алина? Ей ты тоже это говорила? — слова сами вырывались из его рта. Алеку было плевать, что Флор смотрел на него восхищенно-жадным взглядом, будто оценивал призового скакуна, а отец стыдливо отводил глаза.

— Да, говорила! У нее были шансы выиграть! Но она была слишком доверчива, чтобы выжить! — вдруг закричала в ответ Мариз, вскочив на ноги. — Поговорим, когда перестанешь себя жалеть и сможешь рассуждать трезво! — она резко вышла из вагона.

— Пожалуй, я тоже пойду, отдохну, — пробормотал молчавший до сих пор Флор, с трудом поднимаясь со стула. — Последний бисквит был определенно лишним.

Когда Алек остался с отцом наедине, тот поднял голову и проговорил:

— Я помню их всех.

— Что? — не понял его Алек.

— Трибутов. Всех, кого тренировал. Всех, кто погиб. Я помню их имена. Сколько им было лет. Что они любили. В мой первый набор была девочка Констанция — милое дитя с куцыми косичками, — пояснил Роберт. — Ей было двенадцать. Я знал, что она умрет, едва окажется на Арене. И она это знала. Я сделал ставку на ее напарника. И она сделала все, чтобы тот продержался как можно дольше.

— Отец…

— Восемь лет назад трибутом стал младший брат моего друга, погибшего на Арене за год до того, как трибутом стал я, — продолжил Роберт. — И его я спасти тоже не смог. Я не допущу, чтобы имя моего сына дополнило этот список. Уверен, Мариз, тоже.

Повисла неловкая тишина, которую разрушила своим появлением Люси.

Громкий гогот и свист очередного салюта заставил Алека вынырнуть из своих раздумий и оглядеться по сторонам. На улицах все еще возбужденно шумели. Для капитолийцев игры — долгожданный любимый праздник, которого они ждут, как другие — своего девятнадцатилетия. Потому что больше никаких игр. Тебе исполняется девятнадцать — и исчезает угроза смертной казни, искусно замаскированной под яркое шоу. Ты становишься свободным. Относительно, конечно. Но все же. Теперь его свобода под большим вопросом.

— Александр? Почему не спишь? — вдруг раздался голос мужчины, невольно ставшего еще одной причиной смятения Алека.

Спустя мгновение рядом оказался и он сам. Магнус Бейн. Алек познакомился с ним сегодня утром, после того, как прошел достаточно унизительный первый этап подготовки к параду, включавший в себя душ, чем-то похожий на сдирание кожи, и санобработку. Магнус появился среди серых стен изолятора, будто сказочное существо из другого мира. И Алек подумал, что он выделялся бы и среди размалеванных капитолийцев, и среди более спокойных жителей любого из дистриктов. Его одежда была яркой, но гармоничной, идеально подогнанной по фигуре. Волосы — судя по всему его родные, а не нарощенные, — аккуратно уложены, а яркие пряди, выкрашенные в синий цвет, гармонировали с серо-синим костюмом. Но, пожалуй, самым главным отличием от уже привычных капитолийцев были глаза Магнуса. Ярко-желтые, золотистые, с длинным кошачьим зрачком. Линзы или нет — они придавали его лицу странное хищное выражение, а взгляду — глубину и проникновенность, вызвавшие в Алека невольную дрожь.

— Магнус Бейн. А ты…

— Алек. Александр Лайтвуд.