По ту сторону Смерти

Имитатор не смог выполнить требование вампира, оказавшись в полной и безграничной власти одной из фурий. В его лишенное ментальной оболочки тело вселилась покойница и стала точными, ловкими движениями отсекать из него все живое, поглощая жизненную энергию, впитывая ее в себя, набираясь сил. Она блокировала все попытки Дайреса вернуться в собственное тело. Имитатор быстро слабел, его фантом покрывался рябью, по крупицам исчезая. В решающий момент, когда гибель была предательски близка, в голове Дайреса мелькнула шальная мысль: фурий можно приручить, сделать союзницами! Ди-Дио испугался собственных мыслей. То, что он собирался проделать, не совершал, пожалуй, ни один имитатор, но выбор был невелик. Недолго думая, сохранив неизменным физическое тело, к которому не мог дотянуться, он преобразил свой фантом в фурию.

Это было странное, жуткое ощущение, будто ты еще жив и в то же время мертв. Изнутри исходил непроницаемый холод, мысли переполнились жестокостью и гневом. Зрение изменилось. Теперь Дайрес видел в воздухе движение силы, различал живую и мертвую энергии. Стал слышать глубже и дальше; видеть прошлое всех существ в округе. Удивительные, но неприятные чувства.

Быстро свыкнувшись с новой сущностью, Дайрес метнулся к фурии, которая кудесила над его физическим телом, и сам того не желая, вцепился ей в волосы, вонзил длинные и острые, как сталь клинка, пальцы в лицо обидчицы.

— Это.

— Невозможно.

Оторопело произнесли фурии, с недоумением наблюдая за тем, как одна из сестер истаивает, исчезает.

— Возможно все, — ответил Дайрес. — Я предлагаю союз. Вы не трогаете нас, а мы помогаем вам отомстить.

— Нельзя.

— Магия не даст нам пройти.

— Я разрушу сдерживающие заклятия, — заверил имитатор, без труда проникнув в память той, в которую воплотился, теперь поняв, почему фурии не покинули заброшенный погост раньше. — Ллир был чернокнижником. Я знаю, как нейтрализовать его колдовство…

Сам того не желая, еще не до конца привыкнув к открывшимся ему возможностям, Дайрес отправил фуриям магический посыл, содержащий визуальную картину того, что он задумал. И девушки, не только увидев мысли собеседника, но и прочувствовав его эмоции, оценив знания, ответили ему коротким видением и, не сказав больше ни слова, растворились в сизом мареве тумана.

* * *

— Когда твой фантом исчез, а фурий стало четверо, — медленно говорил Клавдий, поднимаясь по лестнице старого, обветшалого замка, — я подумал, что мы с тобой покойники. Как ты смог убедить их?

— Ты не слышал? — удивился Дайрес, с трудом переставлявший ноги после тяжких опытов с перевоплощениями.

— И что я мог услышать? Вы молчали, тупо уставившись друг на друга.

— Мы разговаривали. Я пообещал им помочь в убийстве Ллира.

— Да я сам сотру его в порошок! — стиснув руку в кулак, заверил вампир.

— Это будет непросто, — останавливаясь и облокачиваясь о перила, сказал Дайрес. — Постой, передохнем. У меня совсем не осталось сил. А я пока расскажу кое-что об Андре. Он — сильный чернокнижник, который за счет убийств продлевает жизнь и увеличивает магический резерв. Когда его волос касается седина, он находит новую ведьму и проводит над нею ритуал поглощения души. Эти фурии, три сестры, были первыми в его списке. Он их убил двести лет назад, с первого раза не добился желаемого результата, не стал моложе, но позже достиг успеха в своих изысканиях и с тех пор заметно окреп. Девушки сказали, что Ллир научился связывать их магией. На большее он не способен, но фурии ему не страшны. Думаю, в его арсенале есть немало фокусов, раз уж он смог столько лет скрывать свои способности от некромантов.

— Завтра мы это выясним, — кивнул Клавдий. — Сегодня и тебе, и мне следует отдохнуть и набраться сил, а ночью навестим Ллира, проверим, насколько он силен.

— Фурии отправятся с нами. Я знаю, как помочь им выйти за границы кладбища, — глядя на портрет Андре Ллира, улыбнулся Дайрес.

Глава 12 Кровная месть

Эта стадия часто описывается как погружения во тьму, опыт Nigredo, и нередко представляется смертью — через образ caput mortuum, мертвой головы, или, как мы видим на некоторых изображениях, человека, умирающего внутри колбы. Таким образом, в символе Черного Ворона мы встречаемся с сознательным выходом из мира физических чувств — ограничений, привязывающих к физическому телу.

Альберт Трисмегист «Опыт тонкого тела».