По ту сторону Смерти

Чуть поодаль, скрываясь в тени, за широким столом сидел человек в дорогой котте из красного бархата, украшенной золотом и серебром, с пуговицами из отшлифованных до блеска рубинов. Его вытянутое, как дыня, лицо сильно раскраснелось от жара, исходящего от камина, из-за чего особенно выделялась белая полоска рваного шрама на левой щеке. Вальяжно развалившись в кресле, он обсматривал Батури и задумчиво ухмылялся.

— Развяжите его и убирайтесь, — не вставая, приказал он и, дождавшись, когда головорезы освободят пленника и покинут кабинет, продолжил: — Я Андре Ллир, властелин этих землях. Ты, братец, прости за нерадушный прием, но я не знал, кто ты. А в моих владениях ничего не происходит без моего ведома. Итак, ты — вампир, который пришел извести фурий. Не так ли?

— Не так, — ответил Батури, потирая запястья.

Он был свободен и, пожалуй, смог бы без труда свернуть наместнику шею, но это было слишком легко, чтобы оказаться правдой. У герцога, вероятно, имелся козырь в рукаве, и раньше времени, до того, как станет ясно, что именно это за козырь, Батури решил не рисковать.

— Значит, все зависит от платы, которую тебе предложат, — будто не услышав ответ, продолжал Андре Ллир. — Я не скуп, братец, уж поверь мне. Но казна… казна находится в замке. А эти фурии не дают мне покоя.

— Фурии — дети мести. Если они преследуют тебя, значит, у них есть на то основания.

— Вижу, братец, ты не из тех, кто идет вслепую. И к деревенским заглянул, чтобы все выведать. Что ж, я расскажу, как все было. Мой дед, мир его душе, был в общем-то неплохим малым, но водился за ним один грешок: он воровал из соседних деревень молодых девиц, бесчестил их, а затем убивал. Никто не мог найти на него управу, уж больно грозная за ним стояла дружина. Все предпочитали молча терпеть его выходки, пока моему предку не вздумалось изнасиловать и казнить дочь ведьмы. Тут-то ему не поздоровилось. Колдунья наслала на него проклятие, которое довольно быстро загнало старого развратника в могилу. Но и на кладбище ему не нашлось покоя. Фурии, души замученных им девиц, вернулись из загробной жизни и по сей день мстят моему не узнавшему покоя деду, а вместе с ним и всем, кто сунется в проклятый замок.

— Занимательная история, — кивнул Батури. — Но ничем не могу помочь ни тебе, ни твоему предку.

— Ты меня пойми. Я бы и рад наплевать на семейные деньги, но времена неспокойные. Некроманты воюют друг с другом. Эстерцы трубят на всю округу, что пора бежать из этой богом забытой страны. Люди им верят. Пока еще верят. И стадом волочатся к Великому мосту. Я бы и сам был не прочь ретироваться — к фоморам титулы и владения, если ты не имеешь власти на собственной земле. Одна беда: моим головорезам одной веры мало, им подавай звонкую монету, а все семейные сбережения находятся в тайнике, в замке, куда путь заказан любому. Ситуация патовая. Люди от меня не уйдут — денежек я им задолжал. Но и не прикончат — только мне ведомо, как тайник распечатать. Вот и сижу я здесь, вроде и господин, да под замком, а воины мои — мои же тюремщики.

Клавдий решил, что с герцогом, или же бандитом, выдающим себя за него, не стоит иметь дела. Этот человек не ведает понятия чести. Ему нельзя доверить жизнь Анэт, как изначально планировал Клавдий. А золото можно раздобыть и иначе, не рискуя собственной шкурой.

— С фуриями мне не справиться. Для этого нужен некромант.

— Цену себе набиваешь? — скривил гримасу Андре. — Не стоит. Ты, полагаю, не просто так сюда ехал. Знал, какую работу предлагают. Ты, братец, не думай, дело свое сделаешь, награжу по-королевски.

— Ты не похож на короля, скорее — на разбойника.

— Ну, знаешь ли. Времена нынче такие. Волей-неволей приходится ошиваться с разным сбродом. А что остается? Армия — дело хорошее, да за день ее не склепаешь. Не забыл? Запрет некромантов. А мне, знаешь ли, очень хочется смыться из Хельхейма, но без войска это дело гиблое. Вот и выкрутился, как смог. Собрал с большака головорезов, главарей мелких шаек сделал десятниками, разбойников поматерее поставил сотниками. Все — готова армия. Но без монеты, сам понимаешь, они разорвут в клочья и нанимателя. А соваться к фуриям, даже зная о том, что они стерегут денежки, никто не желает. Вот и попробуй из этой ситуации выпутаться. Пат. А без тебя, братец, так и вовсе мат будет. Повторяю: дело сделаешь, отблагодарю. По-королевски.

— Не интересует, — отворачиваясь, уронил Батури.

— Да чтоб тебя! — выкрикнул наместник, вскакивая с кресла. — Чего тебе от меня надо? Что, кровушки моей попить надумал?

— Не интересует, — с расстановкой повторил Батури.

— Да что ж ты такой несговорчивый? Ладно, не хочешь по-хорошему, поступим, как всегда. Парни!

В широкую дверь, мешая друг другу, протиснулись три детины, один из которых держал на руках маленькую Долорис. Следом за ними вошел еще четвертый бугай, за волосы втащивший в комнату Анэт, и тут же приставивший к ее шее широкое лезвие меча.

— Ну, что теперь скажешь? — лукаво прищурился наместник.

— Скажу, что упокоить фурий может только некромант, — хладнокровно отозвался Батури.