По ту сторону горизонта

Знакомый голос, но Кеннет не может вспомнить, кому он принадлежит. Его заглушает громкая весёлая музыка, а женщина, определённо женщина, больше ничего не произносит. И почему именно в момент, когда он наметил своей целью оказаться в обществе первого лорда Адмиралтейства Ансона, нашёлся человек, не равнодушный до его персоны?

Бентлей оборачивается, натягивая самую любезную улыбку, на какую только способен. Перед ним немолодая женщина, его ровесница, быть может, немного помладше, но не больше чем на три года. И удивление на её лице, пожалуй, сравнимо с раздражением и недовольством в её миндалевидных зелёных глазах с редкими, почти невидными ресницами. Шарлотта Грин. С припудренной родинкой над верхней губой с правой стороны и прямым носом, слишком большим для её лица. С ней он обошёлся, пожалуй, чуть лучше, чем с мисс Спенсер. Но не лучше, чем с дочерью адмирала, фамилия которого напрочь стёрлась из его памяти. Кеннет никогда не придавал большого значения таким вещам, как предложение руки и сердца, помолвка и свадьба.

До встречи с О'Райли это казалось таким несущественным и не имеющим отношения к нему самому. Но люди способны менять жизни других людей. И ему тревожно от того, что весьма неожиданно он стал искать общества не тех, кого хотел бы видеть подле себя преданными и верными солдатами или служащими, а тех людей, ценность которых лишь в том, что они всегда рядом. И корни этого специфичного желания не так просто найти.

– Мисс Грин? Вот уж не подумал, что мы можем встретиться в таком месте.

– Миссис Маккензи. Могу сказать то же самое, лорд Кеннет.

Бентлей виновато кланяется, целует руку дамы. Глупо было обратиться к ней по старой фамилии. Шарлотта была одной из тех, кому лишь бы удачно выскочить замуж. Что ж, Бентлей не жалеет, что он не оказался на торжестве.

– Весь Лондон только и обсуждает ваше… громкое возвращение. Спустя столько лет многие думали, что вы погибли.

Весь ли? Пожалуй. Заголовки только и были, что залиты кровью. Так ли важно какой? Метафорической или реальной. В конечном счёте всё приводит к одному: уважать будут, только если ты богат, силён и способен продемонстрировать эту силу, не отворачиваясь от последствий этой демонстрации. Бентлей отпускает кисть Шарлотты. В груди у него никаких тёплых чувств. Он лишь пытался за ней ухаживать, но без особого старания. А переписка пошла на дно вместе с «Приговаривающим».

– Вы преувеличиваете, миссис Маккензи. Но мне приятно, что вы не забыли моего имени.

Кеннет никогда не был особенно скромным, но мать умудрилась внушить ему, что иногда лучше сделать вид. Хотя в обществе джентльмены никогда не старались быть хоть немного скромнее. Обязанности и особые ограничения в общении с женщинами, не с мужчинами.

– Полагаю, вы сегодня не одна? Я бы с удовольствием познакомился с вашим супругом.

Но не сейчас. Определённо не сейчас. Чистая формальность, чтобы соблюсти нормы приличия.

– Сейчас же мне нужно…

– Почему вы не отвечали на мои письма, лорд Кеннет? – с вызовом в голосе интересуется Шарлотта.

Кеннету стоит больших усилий устоять на месте и не отступить на шаг. Он и не думал, что ему придётся отвечать на подобный вопрос. И хотя причины не поддерживать переписку у него были, озвучить их он вряд ли может: ему никогда не было интересно отвечать на послания, в которых девушки многословно рассказывали о здоровье матушки, а прощание занимало не меньше половины всего письма. Надушенные конверты лежали нераспечатанным грузом, который он возил за собой по свету, чтобы никто и никогда не мог воспользоваться информацией из них против него же самого.

Бентлей мысленно усмехается. И всё же одно письмо, даже не его собственное, доставило слишком много неприятностей. Может, именно по этой причине, из каких-то тревожных звоночков, он никогда не доверяет чувства и мысли бумаге.

– Потому что все ваши письма, миссис Маккензи, пошли на дно вместе с моим кораблём, – отвечает на вопрос Бентлей. Он, откланявшись, оставляет Шарлотту позади. Первый лорд ему намного интереснее, чем разговоры о прошлом, которое не имеет никакого отношения ни к настоящему, ни к будущему.

Ансон в окружении трёх мужчин своего возраста обсуждает не политику, а что же сегодня подадут к столу. Практика давно показала, что люди, только вставшие из-за стола, более благосклонны к обсуждению сложных тем. Именно потому в былые времена Кеннет старался сообщать команде неприятные новости после плотного обеда. Но в этот раз у него не хватит терпения, чтобы дождаться трапезы. Ему лишь бы быстрее покинуть общество аристократов и помчаться разбираться с проблемами. Лишь бы Спаркс не продолжал тянуть с поисками человека, знающего гэльский как свой родной.

В какой-то степени из-за этого Кеннет даже злится на Моргану. Она могла вести свои записи на французском, на испанском, на немецком, да в конце концов, на английском, но из чистого эгоизма, смешанного с патриотизмом, избрала странный язык коренных народов Ирландии.