По ту сторону горизонта

Бентлей сам не хочет иметь больше ничего общего с Джеффри, одним только своим видом пират его раздражает. Если в Моргане и Колмане, да и в каждом человеке из всей их команды было хоть что-то, что он может назвать отблесками благородства, то Джеффри для него просто типичный представитель вымирающего вида – тех самых пиратов, которым не суждено уже никогда стать частью нормального общества. Он не нажил богатства, но и каким-то чудом остался в живых, если, конечно, приказ генерал-губернатора можно назвать чудом.

– С чего бы это?! – возмущённо произносит Корморэнт. Он поднимается со стула, но одним резким жестом Оливер Спаркс заставляет его сесть обратно. Пират не покинет дом Бентлея, пока тот сам того не захочет или пока его не выбросят мордой вперёд через чёрный вход. И возмущениями он сделает только хуже самому себе.

– Мистер Корморэнт, ведите себя спокойно, – Бентлей говорит сухо и грубо. Он сцепляет руки в замок за спиной. – Нам нужно с вами серьёзно поговорить. Потому что, полагаю, из всех присутствующих только вы что-то знаете и можете нам сообщить.

Кеннет выдыхает, он достаёт из внутреннего кармана ту самую записную книжку, которая дала ему неожиданно явный глоток воздуха, после которого захотелось ускорить бег. Теперь ему кажется, что до Морганы осталось протянуть руку. Нужно просто ухватить её за призрачные кончики пальцев, такие холодные, но такие обжигающие. В её предсмертном касании было всё. Не только магия, разрушающая истлевшую плоть, но и любовь, которая подарила короткое просветление. Он поглаживает большим пальцем обложку, после чего демонстрирует дневник всем присутствующим, прежде всего Джеффри.

– Вы сказали, что не успели полностью изучить записи Морганы, но уверены, что её ещё можно вернуть из мёртвых. Не могли бы вы нам прочитать, что написано здесь?

Кеннет явно без желания протягивает дневник. Ему не хочется, чтобы грязные руки лапали ещё одну маленькую вещь, напоминающую о Моргане. Он уже считает этот дневник своим, и ценность записей даже не в содержании, а в том, какая рука их написала. Корморэнт кривится. Он даже не смотрит на дневник, его взгляд устремлён на Кеннета. И лорд замечает злорадную ухмылку.

– Не-а, я сказал, что я это не читал. Как я могу читать на гэ… гэльском? Так ведь называется этот язык? Это Колман читал, а я просто рядом был! – Джеффри ведёт плечами, потирает ладонь, на которой красуется замаранная повязка.

Кто, как не лучший друг Морганы, её верный квартирмейстер, может читать на гэльском? Но только никто не привёл ирландца в его дом.

– Где он? Где Колман Мёрфи? – Кеннет требовательно обращается к Спарксу, бережно откладывая дневник Морганы на край стола. Он велел притащить Джеффри в компании квартирмейстера. Однако того не наблюдает. Сбежал? Если бы его повесили, Кеннету бы донесли.

Лицо Спаркса спокойное, но подбородок, однако, дёргается.

– Не был найден, сэр.

И на что Бентлей вообще рассчитывал? Теперь нужно думать, кто поможет им расшифровать текст.

Искать по Лондону ирландца, который знал бы язык своих предков, равносильно поиску честного человека в палате лордов. Практически невозможно. Да Кеннет никого и не знал, кроме Морганы, кто бы мог писать на языке древних кельтов. Не самый популярный для изучения язык, но зная, какая О'Райли патриотка, – неудивительно и ожидаемо.

– Надеюсь, что сбежал. Он, гм, вроде спрыгнул с помоста. Ну, я, вообще-то, надеюсь, что он сбежал. Его так-то первым хотели повесить.

Бентлей старается быть лояльным. И всё равно он раздражается – не может сдержаться. Лорд разворачивается, обходит стол, краем глаза ловя на себе взгляд Валерии: обеспокоенный, странный и немного… радостный? Кеннету это не кажется, но он пытается не обращать внимания, не акцентировать его на такой мелочи, как девичьи чувства. Бентлей не глупый, понимает, пожалуй, больше, чем надо для этого момента.

– Идите, – сухо произносит Кеннет. Он опускается в кресло, опирается локтем на подлокотник и подпирает голову. – Валерия, Джеффри, вы свободны. Спаркс, задержитесь.

Спаркс, хоть и бросил его, хоть и предал практически так же, как Моргана, всё же опытный, готовый к опасности человек. Может подсказать ему, как действовать дальше. Хотя Бентлей совершенно не уверен, что он готов действовать дальше. Его желание то вспыхивает, то меркнет.

Раньше трудности только подстёгивали, раньше он был готов преодолевать любые преграды. Теперь вокруг него всё сильнее сгущается тьма, а слабый огонёк свечи в руке не в силах осветить её, в любой момент грозясь погаснуть. Валерию же слушать нет никакого толка, эта девочка – хоть и сформировавшаяся в женщину и вполне себе пристойную личность – не знает и половины того, через что ему пришлось пройти. А Джеффри… Кеннет пристрелит его, если услышит хоть что-то из его поганого рта.

Неосознанно Бентлей поглаживает пальцами дневник О'Райли, пока кабинет пустеет и за гостями закрывается дверь. Остаётся только Спаркс, и Кеннет поднимает на него взгляд с немым вопросом. Есть ли ему что сказать?