— А знаешь, в какую историю мы попали? Идем после взрыва — надо через шоссе переходить (там ведь рядом), а на шоссе — немецкие машины. Отрезали нас от леса. Сзади — железная дорога, возвращаться некуда. А уж начинает светать. Туда-сюда, видим: старая воронка, и над ней береза, бомбой срезанная, так на воронку и упала верхушкой. Заползли мы в эту воронку. От дороги метров сто, не больше. Все слышно, все видно, немцы так и шныряют: нас разыскивают. А мы сидим, и над нами листики шелестят: густая была береза. Не заметили. Целый день мы сидели. Пить хочется, две фляги воды на всех. Часов в шесть немцы ушли… Когда совсем стемнело, мы опять на дорогу… И новый взрыв!..
А небо уже начинало бледнеть, подходило утро. Надо было выбирать место для дневки.
У Анищенко одна рапида оставалась неизрасходованной, да от других он сэкономил килограмма два толу. Надо было израсходовать и это.
— Давай-ка задержимся еще на ночь, — предложил он Патыку.
— Тебе хорошо, — ответил тот. — А я что буду делать? Знаешь, Саша, лучше мы выполним вместе еще одно задание: подорвем телеграфную линию у Грудопольского аэродрома. Тол есть. Нас — десять человек: по два, по три столба на каждого. Этак мы захватим километра два. Пускай потом чинят.
После недолгого колебания Анищенко согласился.
Разделили оставшийся тол, собрали и разделили все имеющиеся спички, а коробки разломали на части, чтобы было обо что зажечь их, и с наступлением вечера отправились к аэродрому.
Анищенко занял место посередине, остальные разошлись вдоль дороги. Полчаса на подготовку, потом — выстрел из пистолета. По этому сигналу каждый боец поджигает бикфордов шнур у первого своего столба и бежит к следующему. Потом — к третьему. Потом, не задерживаясь, прочь от шоссе и к середине, чтобы опять собраться вместе.
Блеснули и грянули дружно, словно артиллерийский залп, первые взрывы…
— Р-р-р-р!..
А потом вразнобой остальные:
— Ах!.. Ах!.. Ах!..
Столбы взлетали и падали, кувыркались в воздухе, свистели щепки, звенела оборванная проволока.
Тяжело дыша, подошли последние подрывники. Шепотом заговорили, и сами не слышали, что говорят. Обернувшись к дороге и щурясь от блеска взрывов, любовались делом своих рук.
Грохот еще не прекратился, а уже на аэродроме завыла сирена, голубые мечи прожекторов разрезали ночное небо. Затарахтели зенитки. Фашисты были уверены, что это бомбежка с воздуха, и, поймав прожекторами свой же собственный самолет, случайно оказавшийся в воздухе, обстреляли его.
Местные отряды
Совещание у Свентицы
Руководимое Центральным Комитетом Коммунистической партии Белоруссии, партизанское движение развернулось очень широко, охватив всю территорию республики. Мы видели это на каждом шагу, почти в каждом районе встречаясь с отрядами и группами народных мстителей. Ведь на Лукомльском озере, еще до организации Гурецкого отряда, действовали группы капитана Черкасова, старшего лейтенанта Смирнова, младшего лейтенанта Немова. Потом — параллельно с нами — в других районах многочисленные группы и партизаны-одиночки не давали врагам покоя. Уходя в Западную Белоруссию, мы знали, что на нашем месте остаются отряды Заслонова, Кузина, Воронова и других. Во время перехода мы тоже не раз встречались с народными мстителями. Около Червоного озера находились отряды Комарова и Козлова. Тут же к нам присоединились Каплун и Лагун со своими людьми. Они перешли из Орликовских лесов. А до них в этих лесах оперировал Жуковский, погибший в 1941 году. Из остатков его отряда возникла группа Васильева, разросшаяся позднее до бригады. И, наконец, на Выгоновском озере мы установили контакт более чем с десятью отрядами партизан, среди которых были и крупные: имени Щорса, имени Ворошилова, имени Чапаева, имени Димитрова, «Советская Белоруссия» и т. д.
Они были разбросаны по всей Западной Белоруссии: в Беловежской пуще, под Слонимом, Пинском, Брестом, около Барановичей, под Гродно. Большую работу вел Брестский подпольный обком партии. Многие отряды западного Полесья были связаны с ним, получали от него руководящие указания, снабжались оружием и медикаментами. Мы часто встречались с бойцами этих отрядов, а иногда и операции проводили вместе. Они, видя наши автоматы 1942 года и зная, что мы снабжаемся взрывчаткой и имеем связь с Большой землей, считали нас десантниками.
Многие из местных партизан просились в наш отряд, и некоторых мы принимали. Так, например, принята была группа лейтенанта Мирового, который за короткое время работы у нас проявил незаурядную находчивость и смелость. Это его группа спалила в Ружанской пуще сарай с немцами. А в другой раз он сжег немецкий эшелон с горючим.
Дело было так. Возвращаясь с задания, Мировой узнал от своего связного, что на станции ждут состав с нефтью и бензином. Жалко было упускать случай, а взрывчатки уже не оставалось. И Мировой нашел выход — обстрелять.