Читаем По ту сторону фронта полностью

Под утро Патык добрался до линии и некоторое время выжидал, спрятавшись со своей группой метрах в пятидесяти от полотна. Было темно. Тоненький серпик луны зашел около трех часов, и теперь на темном фоне неба выделялись еще более темные деревья, железнодорожные будки, редкие группы патрульных.

Сначала два поезда прошумели по дороге с востока на запад. Эти «обратные» эшелоны мы тогда не трогали, сосредоточив все свои силы на тех составах, которые идут из Германии и везут на фронт оружие, питание и резервы.

Наконец зашумело и с западной стороны — идет! Партизаны научились на далеком расстоянии в ночной тишине не только слышать приближение поезда, но даже на слух определять, тяжело ли он нагружен. И огонь паровоза в ночной темноте виден издалека.

Подрывники приготовились. Выбрали неглубокую выемку… Надо сказать, что это только для красного словца говорят про все взорванные поезда, будто бы их спускают под откос. Может быть, оно и эффектно взорвать эшелон на высокой насыпи, но ведь, падая с насыпи, он сам очищает место, облегчая этим ремонт пути. Гораздо выгоднее рвать поезда в выемках: тогда обломки загромождают и оба кювета, и полотно.

Патык и Семенюков — вместе — заложили первую рапиду, и вся группа отошла метров на пятьдесят. Ждали, вытянувшись на земле во весь рост, готовые сразу исчезнуть в придорожных перелесках. Эти последние минуты отличаются особым напряжением. Как бы ни был опытен подрывник, нервы его натягиваются до последней степени. Кругом еще темно, все молчит, только поезд грохочет, приближаясь к месту своей неминуемой гибели.

Кажется, что он двигается слишком медленно. Ползет… ползет… Скорее! Скорее!

И наконец — яркая вспышка вырывает из темноты край железнодорожной выемки, очертания паровоза. Эта вспышка ослепляет подрывников. А следом за ней, словно оглушительный вздох, раздается взрыв, потом — треск, лязг, визг, какие-то крики… Ждать больше нечего, темнота проснулась, забегали патрульные, блокпосты, расположенные вдоль всей линии, наугад открыли огонь.

Партизаны уходят, их путь лежит на запад. Но рассвет уже недалеко. Утро застает группу километра за три от места взрыва. Останавливаются. Лес вокруг, как назло, реденький и мелкий. Скорее, это даже не лес, а какие-то кустарники, перелески. Приходится финками срезать несколько елочек и воткнуть их среди кустов. В этом, самодельном укрытии и располагаются партизаны на отдых.

Но разве отдохнешь, разве заснешь как следует, когда немцы рыскают вокруг! Лежишь и, закрывши глаза, прислушиваешься к выстрелам и голосам, которые то удаляются, то приближаются. Вот он и совсем рядом. Часовой с автоматом приподнимается, оглядывает товарищей и видит, что их не надо будить: они уже открыли глаза и тоже схватились за оружие… Фашисты проходят мимо, и опять на партизанской стоянке — полудрема, полубодрствование… А от железнодорожного полотна, особенно с востока, непрерывно доносятся стук, скрип, крики: немцы исправляют путь. Еще утром к месту крушения прошел поезд. Небольшой — это слышно по стуку колес, должно быть, ремонтный. Потом он вернулся назад, и на дороге все стихло. Можно догадаться, что путь восстановлен. И в самом деле, к исходу дня прогромыхал первый груженый эшелон. Подрывникам снова надо браться за работу.

В эту ночь вышли раньше, но и обстановка на линии усложнилась. Дорогу почти непрерывно патрулировали парные дозоры с собаками. Недалеко от того места, куда вышла группа, находилась железнодорожная будка. Слышно, как там говорят. А еще дальше — станция. Ее тоже слышно в чуткой ночной тишине. Время от времени с той стороны взлетает вверх осветительная ракета или раздаются несколько выстрелов: фашисты стараются сами себя подбодрить.

Ставить вторую рапиду вызвался Семенюков. Выждал, пока дозорные пройдут, дополз, поставил, вернулся обратно, а поезд все не идет. Партизаны слышали, как он громыхал на станции, слышали сигналы отправления, но… почему же он не двигается? Того и гляди, вернутся дозорные. Не опередили бы они состав!

У железнодорожной будки слышен говор. Что-то крикнули. Смех… Как далеко разносятся звуки ночью! А вот наконец и поезд. Да, это он. Сначала неторопливо и медленно, потом, набирая скорость, он подходит все ближе и ближе.

И опять — вспышка и грохот, треск и крики, и сумасшедшая стрельба во все стороны…

Партизаны углубились в лес и вдруг увидели, что на юге — прямо против них — тоже взметнулось зарево, тоже грянул взрыв и затрещала стрельба.

— Здорово!.. Дают жизни!.. Это — Сашка!..

Да, это Анищенко взорвал свою вторую рапиду.

Двигаясь снова на запад, к Слониму, группа Патыка почти всю ночь употребила на то, чтобы обойти лесами станцию Альбертин. Дневной отдых в лесу оказался на этот раз гораздо спокойнее, но зато продукты все вышли — нечего было есть, и даже воды не было.

Семенюков просился:

— Разреши — схожу в деревню, и хлеба принесу, и воды налью.

— Нельзя, — ответил Патык.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии