Плясать до смерти

– А помнишь, как вы с Тимом тут патрулировали? – взбадривал я Настю. – Так и закрыли ту стройку, против которой были вы! Тим еще много строек закрыл! Помнишь ту, знаменитую, с радиацией? (Это, правда, уже было без Насти.) Правительство даже наградило его! – Это я направил уже смешливому Жоре.

– А чего ж им не наградить-то его? – осклабился Жора (в каске и сапогах). – Его специально направляли социальные стройки бойкотировать, которые для людей и в убыток начальству! Чего ж не наградить-то его? Столько миллиардов им сэкономил! Его уже и перевозили на ихней машине, а он будто не понимал…

– Прекратите! – У Насти брызнули слезы.

– И все протесты ваши такие! – Жора неожиданно “впился” в Кузю, который не вмешивался в эту “похабную”, как он потом назвал ее, беседу и лишь скорбно молчал. – Никого вы не лучше!

Это он рушит нашу жизнь! Я глянул на Кузю. Тот лишь махнул рукой.

Медленно возвращались с прогулки. Настя почему-то “ходила-пришлепывала” все медленнее.

И вдруг, подходя к даче, услышали голоса. Счастливый – давно не было такого – голос Аллы и – знакомый всем телезрителям страны – голос Тима! Настя рванулась туда!.. Правда, осталась на месте. Только палочку уронила в пыль.

– Погоди! – не столько остановил ее, сколько не дал свалиться. – Хоть в порядок себя приведи!

Настя сидела на террасе (несгибаемую свою ногу выставив), мазала щеточкой куцые свои реснички, весело плевала в засохшую тушь (давно уже не красилась). Поднялась!

– Погоди! – остановил ее. – Послушаем!

Слушали, застыв. Особенно почему-то Нонна волновалась, дрожала вся. Стояла, клацая вставными челюстями. А Тим вещал. Сменил, оказывается, канал… И накал? Резко переменил ориентацию (в смысле политическую). Теперь “крепкий государственник”. Живет, оказывается, в море, в старом форте (но в другом, чем мы, государстве). Катер, вертолет плюс все виды коммуникаций. “Ведь не сапожник же, чтобы быть без сапог”? Это он пошутил. Притом живет, как он выразился, “крайне просто”. Каждое утро в любой шторм в простой рубашке и шортах, босой выходит из дома и поднимает на мачте флаг. Флаг своей компании, трепещущий на ветру!

Шибко все это не вдохновляло. Особенно было слышать тяжело, когда Кузя понижал голос и что-то пытался ему внушить. Ясно что – зайти к Настьке! А тот лишь делал “досадливую паузу” и вдохновенно продолжал.

…Приехал, кажется, не один. Но вроде с парнями, без девушек.

Наконец я не выдержал, демонстративно гремя ведром (будто шел только ради этого), обошел дом, гулко гремел цепью в глубоком колодце – и слушал! Хотя лучше бы не слышал. Пафос все нарастал.

– И тогда мы встали вокруг костра, держась за руки. И поклялись друг другу, что всегда будем вместе и все у нас будет тип-топ. И так у всех и вышло. Поднялись! Теперь, правда, кто где. Но друг друга не забываем…

Одну, правда, забыли. Причем прямо здесь!

Вернувшись, я сидел вяло. И Настька грустила. Не зашел, значит, и не зайдет.

Потом вдруг внимание привлек некий гвалт. Кузя орал:

– Вон отсюда! Вместе с друзьями твоими!

Алла что-то говорила, заступаясь за Тима.

– И ты тоже уезжай!

– Ну и хватит! Отдали, как говорится, долг! – заговорил Тимин приятель. – Поехали из этой халабуды! Есть тут какое-нибудь приличное место?

– Найдем! – четко ответил Тим. – Ну, мама, пока! Рад был тебя видеть.

Хорошая формулировка для “мастера слова”!

Стали, брякая и стуча, собираться.

Настя, опираясь на палку, поднялась. Стояла, высчитывала. Лицо ее покраснело. Решилась. Время! Пошла, пришлепывая, как галошей, ступней. Решилась на очередное сверхусилие. Уж лучше б она не делала их!

Картинно опираясь на палку, встала на скрещении тропок в снегу. Разъяренный Тимка наткнулся на нее, как на дополнительное, к его досаде, препятствие.

– А, – поднял очи. – Привет… Это ты?

– Не узнаешь? Привет, Тимчик! Не навестишь старую подругу? Есть деловое предложение! – добавила игриво, кивнув в сторону террасы. – Посидим, покурим.

– Я не курю.

– Ну, я жду.

Настя, тучная, расплывшаяся, опираясь на палку, пришлепывая “галошей” и вовсе не смущаясь этого (не соображает, что ли, совсем?), тяжело, со скрипом досок поднялась на крыльцо и, кокетливо оглянувшись, вошла.

– Чего тут? – К Тиму подошли стильные друзья в модных отрепьях.

– Тс-с! – Он приложил палец к губам. – Соседка! Всё… Считайте меня коммунистом!

…Недолго им был. Через минуту выскочил как ошпаренный:

– Быстро отсюда!

Чем она его так? Собравшись с духом, вошел. Теперь все приходится делать собравшись с духом.

– Все, Настенька! Хватит тут время терять, поехали! Много дел! – быстро ее затолкать, затыркать, отвлечь.

Лицо ее морщилось беззвучным плачем.

– Оставьте меня все! – закричала Настя. – Мне не нужен никто!

Дав ей время успокоиться, обошел дом. Но и друзья наши оказались расстроены. Успокаивать еще и их? Заглаживать еще и это? Заглаживатель!

– В Малагу к себе даже не позвал! – жалилась Алла.

– Ты успокаиваешь меня?!

– Нет. Расстраиваю себя. Испортили ради них свою жизнь! И абсолютно напрасно!