Пленница пророчества

О своих приключениях он говорил охотно, не стесняясь приукрашивать. По рассказам, он хитростью побеждал разбойников и лесную нечисть, много раз спасал девиц из неприятностей, а в столице был вхож даже в круги ближайших придворных. Большую часть этой болтовни я пропускала мимо ушей, но в одном не сомневалась: Илай был очень… общительным. Разговаривать с ним было просто и приятно, и я не сомневалась, что с таким талантом друзей и связей у него действительно было много.

– Расскажи про Ковен магов?

– А что про него рассказывать? – удивился парень. – Раз в пару лет собирается толпа магов, все вносят добровольные пожертвования на благо Ковена, выбирают нового несчастного, который будет советником короля, а после устраивают праздничный банкет. Ух, видела бы ты, что они на нем вытворяют!..

– Например?

– А какие иллюзии создают! Соревнуются между собой. – Илай мечтательно прикрыл глаза.

– Ты там был?

– Несколько раз. У меня есть хорошие друзья среди магов. Официальная церемония очень скучная, но вот то, что после нее… Поверь мне, половина придворных страны мечтает там оказаться.

– Вот уж не думала, что маги умеют веселиться, – пробормотала я, вспоминая всегда кислое выражение Фэрфакса.

– А ты много магов знаешь? – Илай усмехнулся, замедляя шаг.

– Троих.

– По-моему, это не повод судить обо всех. Чем же они тебе не угодили?

– Бафшан. – Я мысленно чертыхнулась, нарушив собственное решение не рассказывать Илаю подробности моего прошлого. Хотя вряд ли кто-то за пределами королевского дворца знал мага. Тот был нелюдимым, всегда сторонился приемов и светских ужинов и редко выбирался из своих покоев днем. – Бафшан был звездочетом.

В горле заворочался тугой комок, когда в памяти всплыл образ сухого вытянутого старика, учившего меня читать. У него были длинные руки, которые он обычно заводил за спину, если не знал, чем их занять. С Лоренцем он держался сдержанно, как того требовал статус принца, а вот со мной позволял вольности: потрепать по голове, закрыть глаза на очередную проказу, стерпеть бесконечный поток детских вопросов и тысячи других мелочей, которые я помнила раньше, пока была маленькой, а потом как-то забыла.

– Он, – сглатываю слюну, упорно не смотря на Илая, – был хорошим. Не врал, не был злым, почти всегда держал свое слово…

– Почти? Он тебя обманул, и поэтому ты теперь всех магов недолюбливаешь?

– Видишь эту яркую точку?

Поднимаю глаза. Прищуриваясь, разглядываю звезду, на которую указывает длинный старческий палец. Ночной бархат неба усыпан тысячами звезд, но сегодня Бафшан почему-то хочет, чтобы я смотрела только на одну.

– Это Анемерис. А рядом с ним, левее – Фрорд, а правее – Дея. Есть легенда, что того, кому повезло родиться, когда они образуют треугольник, ждет великая судьба, когда они снова сойдутся, – голос у Бафшана глубокий, мягкий, сильный и убаюкивающий. Так и должно быть: время далеко за полночь, я почти сплю на его коленях, кутаясь в теплый плед. Нянюшка вовсю похрапывает в углу – шестилетняя принцесса вымотала ее за ночь сильнее, чем целый день работы в поле. – Знаешь, кто родился под их светом?

– Папа!

– Нет.

– Лоренц! – Я не сомневаюсь, что это брат. Бафшан качает головой. – Неужели королева?

Я, наконец, догадываюсь и зачарованно смотрю на небо.

– Уже поздно, почему девочка не в кровати?

Дрема мгновенно исчезает – ее разбивает сухой и властный голос Витории. Королева застыла на пороге, холодно оглядывая комнату. Нянюшка сонно встрепенулась, испуганно ойкнула и распласталась в самом низком поклоне, на который была способна. Бафшан аккуратно ссаживает меня с колен, поднимается и коротко кивает гостье:

– Малышке не спалось на новом месте, поэтому я рассказывал ей сказку о звездном дитяти…