Пленники Амальгамы

Я не сразу заметил отсутствие, все-таки тот неделями не выбирался на свет божий. И вдруг исчез! Я кинулся вдогонку, но увидел лишь, как за Максом захлопываются двери автобуса. Не дожидаясь транспорта, я отмахал бегом два квартала, быстро задохнулся и перешел на шаг. На следующей остановке вскочил в автобус, добрался до центра, да что толку?! Сын мог направиться в парк, мог спуститься в овраг на дамбе или податься в университет (что было наиболее логично). Представив, какой шорох в alma mater он может навести, я заспешил к Мальцевке.

Сердце екнуло, когда на Победе возле магазина одежды увидел небольшую толпу. Почему они здесь толпятся?! Из-за чего шум и гам?! Господи, лишь бы ничего не произошло!

Увы, уже произошло, как я понял, растолкав зевак. Двое слуг правопорядка, загнув Максу руки за спину, выводили того из магазина. Я тут же кинулся к ним, начал сбивчиво объяснять, мол, парень не совсем здоров, не надо его забирать!

– В отделении разберемся! – сурово отвечал один из слуг.

– Да не надо в отделение!

– А вот это мы решаем – надо или нет! Все, не мешайте!

Голый череп с красноватыми шрамами симпатии не вызывал, в глазах зевак уже читался приговор – виновен! Никто не обращал внимания на затравленный взгляд, что шарил по толпе, ища сочувствия. А вот фиг тебе! Натворил дел (а тот, конечно же, натворил), теперь отвечай по всей строгости закона! Толпа осуждающе гудела, в то время как Макса упаковывали в сине-белый уазик. Внезапно стало ясно: да его же абсолютно некому защитить! Ни один человек в мире не встанет между ним и безжалостной жизнью, которая будет пинать моего несостоявшегося Канта, пока до смерти не запинает!

– Так, называйте адрес отделения!

Я сунул в лицо полицейскому журналистское удостоверение.

– Победы, 33, – прозвучало в ответ. – А вы кем приходитесь этому хулигану? Родственник?

– Я его отец.

– А-а! – всколыхнулась толпа. – Так вы отец!

Минут десять отцу указывали на огрехи в воспитании, живописуя подробности преступления. Покупатели тихо-мирно выбирали обновы, и вдруг этот бритоголовый! Вбежал в салон, огляделся – и начал снимать с вешалок пальто, куртки и набрасывать на зеркала, расставленные по магазину. Продавцы возвращали вещи обратно, а тот не успокаивался, дойдя вскоре до норковых шуб. Когда терпение лопнуло, хулигана попросили на выход. И тогда он зеркало опрокидывает! Второе! Те падают, разлетаясь на осколки, посетители ломятся наружу от греха подальше, и вот итог!

Вокруг мелькали пунцовые лица, раскрывались рты, выкрикивая обвинения, я же думал о том, что зря успокоился насчет зеркал. Ничего не ушло, в зазеркалье Максу по-прежнему мерещилось нечто, повергающее в ужас. Или пробуждающее нестерпимый стыд? Я смотрел на возмущенную толпу, готовую за неимением виновника растерзать меня, и думал про тех, кто (возможно) наблюдает за родом человеческим из другого измерения. С каким презрением они на нас смотрят, с каким отвращением, господи…

Когда добрался до отделения, Макса уже оформляли по соответствующему ведомству. Быстро разобравшись, что к чему, правоохранители никаких резонов не слушали. Он же социально опасен! Он же грохнет кого-нибудь запросто, причем не будет за это отвечать! Кто будет? А вот вы, уважаемый, и ответите! Распустили, понимаешь, сумасшедших, разгуливают без намордника и жить людям мешают! Пока ожидали машину из Пироговки, я торчал возле решетки, за которой с безучастным видом сидел бритоголовый человек. «То, что должно произойти, – проговаривал я мысленно, – обязательно произойдет! Это был лишь вопрос времени! А тогда – почему ты переживаешь?! Почему тебя трясет, нерасторопный папаша?!»

– Хоть бы наручники сняли! – не выдержал я.

– Нет уж! – прозвучал ответ. – Целее будет!

С того дня начался другой этап жизни. Ты можешь долго ждать счастливого поворота судьбы, когда личность соберется из продуктов распада в целое и все вернется на круги своя. Однако точка сборки не нащупывается, нет того верстака, на котором можно стачать персону по имени Максим. А тогда уступай место тем, кто выправляет покореженные мозги промышленным способом. Верил ля я этим профи? Не очень. Я просто смирился, подчинился обстоятельствам, каковые сильнее нас…

* * *