Пленники Амальгамы

Отодвинув штору, он увидел полноватую женщину в цветастом платье, а рядом – то ли парня, то ли девушку в обвисших джинсах и свитере. Похоже, все-таки девушку, судя по длинным, висящим паклями волосам. Ее тащили за руку, что-то пытаясь внушить, а та, опустив голову, не желала сдвигаться с места.

– Кстати, мамаша денег предлагала, но ты ведь не берешь! Интересно почему? Столько энергии тратишь, и все за так!

Ковач смолчал, и Валерия продолжила:

– Еще рисунки показывали. Майя – это дочь так зовут – художественную школу закончила, умеет рисовать и портреты, и автопортреты. Подготовилась, короче, по полной программе.

– И как рисунки?

– Мрак и ужас. То есть девушка явно небездарна, но темы и колорит говорят сами за себя.

Между тем мамаша сломила упорство дочери, и парочка начала медленное движение к парадной.

– Пойду встречу… – забормотал он, спеша в прихожую.

– Иди, иди… Только если они окажутся дома – тут не окажется меня. Имей это в виду!

Это и предопределило итог короткой беседы. Ему было бы интересно поработать с подготовленной пациенткой (большинство-то приходилось учить с нуля), но личный анамнез исключал такой расклад. Будь Валерия в отъезде, другой вопрос, а так – пришлось соврать, что сам вскоре уезжает, и разве что по возвращении…

– Ну да, я понимаю… А вы скоро вернетесь?

– Через полмесяца примерно.

– Ага, ясно… Ну как, приедем еще?

Мамаша дернула дочь, та без особой охоты кивнула.

– Давай, а то совсем ничего не помогает… Таблетки глотаем горстями, а толку? Все равно в голове эти… Голоса!

Казалось бы, ни первые, ни последние отчаявшиеся, поры бы привыкнуть, а вот застряли в памяти, не вытащишь!

Он с нетерпением ждет посадку, прихлебывая виски в баре. Нет, не получается сбежать, на самом деле Ковач болтается между небом и землей, как все люди в этой зоне вылета. Они уже не на земле, перешли границу, но и в небо не поднялись, зависли между тем и этим состоянием. Рядом за барную стойку присаживается некто седобородый, с портфельчиком в одной руке и с кружкой пива в другой.

– К вам можно?

Ковач пожимает плечами: «Чего спрашивать, если уселся?»

– Извините, оказался случайным свидетелем… Ну, когда контроль проходили.

– И что?

– Какие лекарства провозите? Если не секрет?

– Не секрет. Это новые средства против СПИДа.

В глазах собеседника вспыхивает неподдельный интерес. Теперь наверняка станет выспрашивать подробности, а Ковач будет темнить и увиливать, мол, препараты экспериментальные, рекламе не подлежат. А еще будет удивляться тому, насколько охотно люди обсуждают страшные болезни века. Насчет СПИДа уверенности нет, но пару-тройку онкологических знакомых седобородый охотно вспомнит. Как всегда, лекарства не помогают, человечество ждет прорыва, а вы, уважаемые эскулапы, ни мычите ни телитесь! Химией больных травите, радиацией гнобите, разве это дело?! Подлинная сфера интересов Ковача вряд ли вызовет столько эмоций; а почему? Узнай визави статистику по съехавшим мозгам, не исключено, тоже заинтересовался бы. А впрочем – вряд ли. Тут что-то иное срабатывает, изуродованная душа пугает гораздо больше, нежели саркома или аденома. Черти гнездятся в душе, не в теле, а кому охота лицезреть рогатых нелюдей?

– В общем, желаю успеха на вашем благородном поприще! Уверен, вы его добьетесь!

Виски и пиво допиты, пора на посадку, куда Ковач спешит с облегчением. Главное, чтобы кресло любопытного пенсионера не оказалось рядом, иначе замучает.

Убедившись, что седобородый проскочил элитный бизнес-отсек и отправился в хвост, Ковач плюхается на свое место и достает телефон. Это привычка – звонить Валерии перед взлетом и после посадки. Номер, однако, вне зоны доступа. Может, та в дороге, едет со своей экспертизы, которую проводит где-то в глубинке? Он еще и еще набирает, только ответа нет, значит, и поддержки нет; и он уже чувствует, как внутри образуется холодный комочек.

Перед стартом он превращается в ледяной ком, а после взлета холод хватает за горло, проникает в мозг, да и руки с ногами тоже леденеют. Странно: он никогда не страдал аэрофобией, случалось, и других пассажиров, когда на тех трясучка нападала, подлечивал. У него была железобетонная уверенность, что до поры до времени с ним ничего не случится, как с Наполеоном, сказавшим: «Я чувствую, что меня влечет к цели, мне самому неизвестной. Как только я ее достигну, будет достаточно атома, чтобы меня уничтожить. Но до этого времени никакая человеческая сила ничего со мной не сделает». Вот и Ковач ощущал вроде как покровительство незримых сил, что тащили вперед. Что же изменилось?! Ну да, Валерия не отзывается, Андрей ударил в зеркало, но это же не повод впадать в ступор, бывали ситуации и похуже!

– Извините, вам плохо? – над ним склоняется белокурая стюардесса. – Хотите воды? Если что – на борту имеется аптечка с полным набором лекарств…

Лицо Ковача кривит судорожная усмешка.

– У меня… – он сглатывает холодный ком. – У меня самого полный набор. Лучше виски. Или пива.

– Хорошо. Но – когда наберем высоту.