Пластмассовый космонавт

Впрочем, Вероника никогда не видела в этом большой проблемы. Будучи профессиональным американистом, она предпочитала всегда делать вид, что у неё всё о'кей, всё под контролем, для чего регулярно отрабатывала перед зеркалом тонкую царственную улыбку. Считала, что из всех человеческих эмоций на её безупречном лице «имеет право» играть лишь она. Зато в её арсенале было насколько десятков оттенков американизированного «оскала» на все случаи жизни – приветливости, беззаботности, превосходства, в крайнем случае лёгкого презрения и т.д. И теперь ощущая прилив уверенности в себе после того, как случайно замеченные у себя морщинки снова побеждены, Вика снова ощущала себя королевой (хотя и временно потеряла способность прожигать в нём дыру посредством высокомерно-презрительной улыбки).

– Интеллигентные люди никогда не позволят себе такого тона, который позволил ты! – сердито произнесла она, с усилием двигая губами и щеками. – Знаешь, что мне сказал Александр Викторович (имелся в виду её шеф, директор института Бубновский) на прощание? «Что же это вы, Виктория Всеволодовна, не предупредили нас, что ваш супруг такой резкий мужик».

– Что ж, теперь он об это знает, – не сдержал самодовольной усмешки Павел стоило ему вспомнить, как перекосило обоих болтунов от его слов.

– Ты это нарочно, да, чтобы вывести меня из себя? Да ты мизинца их не стоишь! Джермен Гвициани и Саша Бубновский настоящие интеллектуалы, и ты хотя бы мог проявить уважение к их заслугам перед наукой. И потом, я же просила тебя! Как ты мог забыть, что решается вопрос о моём назначении?!

– Ну извини, понесло меня с ними… Только скажи мне, а к этому деятелю из автосервиса я тоже должен был проявить почтение? Этот «фирменный кабанчик» тебе нужен тоже для карьеры, или же ты уже имеешь его в виду на тот случай, если у нас появиться новый автомобиль? – с вкрадчивой иронией в голосе поинтересовался Павел.

Вика сделала над собой усилие, чтобы на манер своей любимой голливудской звезды слегка капризно поджать губы, глаза её будто подёрнулись ледяной плёнкой:

– Ты так и остался «сапогом», хотя и выбился в космонавты! Как ты ещё не понял, что все эти люди делают нашу жизнь намного комфортней, интересней – качественней! Мы нужны им, но и они необходимы нам. И дело не только в вещах и услугах, которые ты тоже получаешь по первому своему желанию. Благодаря всем этим нужным и влиятельным, как ты презрительно выразился «деятелям», мы можем устраивать в лучшие больницы наших дальних родственников и просто знакомых; проталкивать в столичные ВУЗы способных ребят. Доставать билеты в Большой театр на лучшие премьеры! Мы – часть элиты, а это не только даёт нам огромные возможности, но и предъявляет к нам определённые требования.

– И с «Казановой» Валдисом я тоже был недостаточно любезен, милая? – язвительно поинтересовался Беркут.

– Этот чудесный молодой человек-то чем тебе не угодил? – с изумлением воскликнула Вика.

– Он же пришёл в наш дом, чтобы снять себе мужика на ночь!

– Фу, каким ты бываешь невыносимо грубым! – скорчила презрительную мину Вика.

– А что прикажешь думать, когда у мужика жемчужные серьги в ушах? Или это считается вполне нормальным у твоих богемных приятелей?

– Не преувеличивай.

– Какое там «не преувеличивай»! Паренёк так лихо «зашёл мне в хвост»! Когда я понял, куда он клонит, то рванул от него будто «на форсаже». Уж поверь, я на войне от американских «Сейбров» так не бегал, как от этого субтильного соблазнителя.

– Просто, Беркут, ты человек военной архаики и сложный мир искусства тебе недоступен. У мальчика скоро премьера, он должен танцевать утончённого юношу эпохи Возрождения, вот ему и приходиться входить в образ. Из-за этих серёжек он даже не может как все нормальные люди ходить по улицам и спускаться в метро, потому что сразу милиция привязывается. А он – артист! Очень интеллигентный юноша из Прибалтики. Бесконечно талантливый, прекрасно воспитанный, тонкий. Как тебе вообще не стыдно плохо говорить о нём. Такой хорошенький, аккуратный, а как танцует! На сцене он – ну просто бог!.. Видишь, как ты скверно думаешь о людях. А Валдис, между прочим, женат на родственнице самого Косыгина!

– И чтобы заняться любовью с женщиной, твоему Валдису сначала требуется, чтобы его хорошенько поимел мужик.

– Господи, да кто тебе сказал такую гадость? – всплеснула руками Вика.

– Твой «автофирмач», дорогая. Это его слова, я лишь процитировал. Он твоему балеруну регулярно чинит машину и называет его за глаза «заднеприводным Вадиком». Так что может я и «примитивный сапог», но порой от твоих знакомых меня просто оторопь берёт.

Окончательно разочаровавшись в нём, Вика ушла. Павел продолжал сидеть. Задумчивый взгляд его скользнул по листу бумаги, заправленному в каретку печатной машинки, на котором появилось непонятное слово «игрень». Он машинально набил его сам перед тем как вошла жена. Абракадабра какая-то.

Глава 11