Пламя одержимости

У нее было несколько различных интонаций, которые она использовала при ведении переговоров. Лучше всего ей удавалась роль дружелюбной, общительной девушки, которая-просто-оказалась-не-в-том-месте-не-в-то-время. Или, если требовалось, сотрудника полиции, который хотел бы помочь, но вот только тупое начальство не позволяет — «сами знаете, как это бывает».

Дилайле сейчас не требовалось ни то, ни другое. Ей нужна была женщина из серии «У меня всё под контролем». Ей было нужно, чтобы Эбби сказала ей, что уже можно отпустить руль, поскольку теперь она в надежных руках. Медленный ровный голос, глубокий, каждая фраза заканчивается понижением тона. Никаких вопросов, никаких условных наклонений, никаких колебаний. Каждое слово звучит как утверждение.

— Похоже, главная причина вашего беспокойства в том, что группа, в которой вы состоите, может причинить какой-то вред Эмили и Рону, — сказала Эбби. Не хотелось конкретизировать, называть Моисея по имени — она и понятия не имела, как Дилайла его воспринимала. Насколько Эбби знала, Дилайла вполне могла считать Моисея Мессией.

— Похоже, вы пытаетесь сделать все, что в ваших силах, чтобы защитить своих детей. И это действительно важно, Дилайла, потому что я могу помочь вам защитить Эмили и Рона.

Эбби немедленно требовались Зои и Тейтум. Прямо сию секунду. Произнося эти слова, она достала свой мобильник и отыскала в списке контактов Зои. Затем схватила с кухонной стойки ручку и на первом попавшемся листочке с чем-то вроде списка покупок быстро накарябала: «Поговорите с этой женщиной, расскажите ей обо всем, что сейчас происходит».

— Похоже, разговор со мной вызывает у вас тревогу, и это вполне понятно. Вы ведь меня совсем не знаете. Вам не обязательно говорить со мной о том, о чем вы не хотите. Вы можете просто слушать.

Эбби набрала номер Зои и передала записку вместе с сотовым телефоном Поле.

Та прочла написанное на листочке и уставилась на телефон. Вскоре из него послышался голос Зои. «Алло? Маллен, в чем дело?»

— Похоже, вы ищете, к кому бы обратиться за помощью, — тем временем говорила Эбби, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно, и посмотрела на Полу, выразительно округлив глаза. Ту словно парализовало. — Вот почему вы и позвонили Поле. Вы с ней уже помогали друг другу, когда дома приходилось тяжко. Очень важно иметь рядом с собой такую подругу, как Пола. Кого-то, кто реально способен понять, через что вам пришлось пройти.

Наконец Пола взяла из руки Эбби телефон и вышла из комнаты, тихо разговаривая с Зои.

— Я тоже очень хорошо понимаю, через что вы сейчас проходите, Дилайла, — продолжила Эбби. — Я знаю людей, с которыми вы ездите по стране. Я могу помочь вам, Рону и Эмили. Вы не обязаны рассказывать мне то, чего не хотите, но все, что вы можете сказать, может и вправду оказаться большим…

— Мы в каком-то загородном доме, неподалеку от Медвежьего озера, — еле слышно, почти что шепотом отозвалась Дилайла. — Все собирают вещи. Я отпросилась в туалет. Скоро меня будут искать. У них мои дети.

* * *

Дилайла наконец поняла, почему голос этой Эбби показался ей знакомым. Это была женщина, которую она видела прямо перед пожаром — та, что вдруг появилась в молодежном приюте. Невысокая, светловолосая, в очках и с приветливой улыбкой. Дилайла понятия не имела, кто она такая, но голос у нее звучал так, словно она и вправду хотела помочь.

И Дилайла была в полном отчаянии.

— Все собирают вещи… — произнесла Эбби, повторяя слова Дилайлы. — Куда вы все направляетесь?

— Я не знаю, — прошептала Дилайла. — Я попробовала уйти, но один из мужчин наблюдал за домом и поймал меня, а потом они разбудили Моисея, и он собрал всех в столовой и спросил меня, куда это я собралась, а потом сказал, что только нечестивые боятся огня. А после…

Она всхлипнула.

— Я здесь, Дилайла, — мягко сказала Эбби. — И что произошло после этого?

— Он дал мне… зажигалку. И сказал, что я должна сжечь этот грех дотла. Я не поняла, но потом он сказал, что они сделают это с Эмили, и я… и я…

— Похоже, вас поставили в безвыходную ситуацию, — произнесла Эбби. В ее голосе не было ни ужаса, ни потрясения. Просто сочувствие. Поэтому все остальное Дилайле оказалось гораздо легче произнести.

— Он велел мне подпалить руку. Запястье. И я это сделала. На глазах у всех. Никто ничего не сказал. А еще попросила прощения за то, что пыталась уйти. Теперь никто не будет со мной разговаривать. И я не знаю, где мои дети.

— Ладно, я рада, что вы мне это рассказали, — сказала Эбби. — А теперь, Дилайла, я хочу, чтобы вы очень хорошенько подумали. Наверняка хоть кто-то все-таки обмолвился, куда именно вы все направляетесь. Я поняла, что никто не станет с вами разговаривать, но вы могли просто случайно что-то услышать.

Дилайла припомнила свой разговор с Роуз. Та обмолвилась, что, может, ее дочь присоединится к ним, когда они окажутся в…

— В Калифорнию! — выпалила она. — По-моему, все собираются в Калифорнию.

— Просто замечательно, Дилайла. Куда именно в Калифорнии, у вас есть какие-то мысли? Алло? Дилайла?

Дилайла застыла, раскрыв рот в немом крике.