Пламя одержимости

Собравшиеся в комнате дружно достали свои собственные зажигалки. Двое пристыженно поспешили к выходу, пошарив по карманам и поняв, что явились на собрание без священного огня. Моисей озаботился тем, чтобы запомнить их имена. Он поговорит с ними позже.

Он протянул зажигалку Дилайле, которая нерешительно взяла ее.

— Отныне это твое священное пламя, — объявил Моисей. — Ты должна всегда носить его с собой.

— Спасибо, — нерешительно отозвалась она.

— Только нечестивым пристало бояться огня, — мягко добавил он.

Члены общины стали зажигать свои собственные зажигалки, и по всей комнате заплясали мерцающие язычки пламени. Это было завораживающее зрелище, и от святости момента у Моисея чуть не перехватило дыхание. Несколько секунд спустя, следуя примеру окружающих ее людей, Дилайла тоже зажгла свою зажигалку.

— Испытание огнем делает нас сильнее, — продолжал Моисей. — Чистота наша — щит наш!

— Аминь, — эхом отозвались его последователи.

— Ты хочешь получить прощение за грехи свои, Дилайла? — вопросил он.

— Д-да.

— Тогда позволь священному пламени очистить твои грехи!

Дилайла наконец подняла глаза, в замешательстве глядя на него. Это вызвало у него раздражение. Если б она внимательно слушала его проповеди, то уже поняла бы, что ей следует сделать.

— Прикоснись пламенем к своему запястью, — приказал Моисей.

— Подождите… — слабо проговорила Дилайла, глаза у нее расширились от страха. — Может, лучше не надо?

— Только грешникам пристало бояться огня, — опять напомнил он ей.

— Но… вы что, хотите, чтобы я обожглась?

Все это чересчур уж затягивалось, и он уже начинал терять терпение. Наверное, когда она увидит, как через это испытание проходит ее дочь, тогда сразу все поймет.

— Где девочка? — рявкнул Моисей, повернувшись к Роуз.

— На улице, с Анной, — ответила та. — Я могу позвать ее, но ты же говорил мне…

— По-моему, Дилайле нужно посмотреть, как это делается.

— Нет! — выпалила та. — Вот, я сейчас сделаю это! Сейчас сделаю!

Дилайла поспешно поднесла запястье к горящей зажигалке и вскрикнула от боли, когда пламя обожгло кожу. Быстро отдернула руку, по щекам у нее уже текли слезы.

— Тебя коснулось священное пламя! — Моисей улыбнулся ей. — Как и всех нас!

Люди плакали от радости. Дженнифер и Мириам обняли Дилайлу, которая ошеломленно смотрела прямо перед собой. Моисей облизнул губы, жалея, что не велел ей подольше подержать пламя под запястьем. Но и это было прекрасно, для первого раза.

Следующей надо вызвать Эмили. Девчонка тоже должна пройти испытание пламенем. Она уже достаточно взрослая.

Моисей уже перевел взгляд на Роуз, но тут заколебался. Припомнилось, что случилось с тем мальчишкой, Терри. Ребенок был так напуган, так панически сопротивлялся, что у него загорелся рукав. Это была полная катастрофа. Ребенка забрала социальная служба, мать сбежала, а потом ушла и треть его паствы, заявив, что это уже слишком. И тогда пришлось пообещать Роуз, что ее собственной дочери не доведется проходить это испытание, пока та немного не подрастет. Люди не всегда способны трезво мыслить, когда дело доходит до детей.

Моисей посмотрел на Дилайлу, вокруг которой уже толпились члены общины, чтобы поздравить ее.

Испытание огнем для Эмили придется пока отложить. Для этого еще будет достаточно времени.

А пока надо позаботиться о том, чтобы Дилайла была постоянна занята. И приказать Анне держать ее подальше от детей. Они ее только отвлекают.

Глава 37

— Я и вправду больше ничего не знаю.

По прикидкам Эбби, подруге Дилайлы, Поле, было, скорее всего, где-то около тридцати, хотя выглядела она намного старше. Пола была очень худой — такой худой, что казалось, будто ее руки в любой момент могут сломаться, как спички. Глаза у нее постоянно бегали туда-сюда, как у угодившего в ловушку животного, отчаянно пытающегося найти выход. Эбби заметила у нее на шее поблекший синяк, и стояла Пола чуть согнувшись, как будто стоять прямо было слишком больно. Даже если б Эбби не поговорила с утра с местным пастором и шерифом Хантом, то все равно сразу заметила бы эти признаки. Муж Полы тиранил ее. Хант сказал, что раз она жаловалась на него, но потом отозвала заявление.

Эбби сидела на кухне Полы — большой, просторной и безупречно чистой, потягивая воду из стакана, который протянула ей Пола, — холодную воду из холодильника с ломтиком лимона. Пола сидела за кухонным столом с красным, похожим на авторучку вейпом в руке, глубоко затягиваясь и выпуская клубы пара, пахнущего конфетами.

Когда Эбби тем утром появилась у нее на крыльце, Пола чуть не захлопнула дверь прямо у нее перед носом. Только когда Маллен сказала, что может заглянуть позже, Пола пригласила ее войти. Эбби это ничуть не удивило. Позже, вероятно, муж Полы тоже был бы дома. А Эбби интуитивно чувствовала, что Поле очень не хотелось бы, чтобы ее муж стал свидетелем ее разговора с полицией.