Пламя одержимости

Анна так и сделала, держа руку в нескольких дюймах над огоньком и морщась от обжигающего кожу жара.

— Отец, я согрешила против тебя, — слабо пролепетала она. — И недостойна называться твоей дочерью. Будь милостив ко мне, грешной!

— В чем же ты согрешила? — спросил он у нее.

— Я… я сомневалась в тебе. И несправедливо обвинила тебя.

— И оказалась совершенно никчемной, — добавил Моисей. — И бестолковой.

— Д-да…

— Скажи это!

— Я была никчемной и бестолковой, — пробубнила Анна.

— Опусти руку пониже и скажи это громче!

Она слегка опустила руку — пламя почти коснулось кожи.

— Отец, я согрешила…

— Ниже!

Теперь ее ладонь уже коснулась пламени, и запах горелой плоти наполнил воздух. По щекам у Анны текли слезы, когда она плакала от боли.

— Будь милостив ко мне! Я сомневалась в тебе… Я была никчемной и бестолковой… Я была бестолковой!

Он поднял руку.

— Хватит.

Анна убрала руку, поскуливая от боли.

Моисей сочувственно улыбнулся ей.

— Отпускаю тебе грехи твои во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь.

— Аминь, — пробормотала Анна, прижимая руку к груди.

— Я решил, что второе крещение мы все-таки совершим сегодня, — сказал он ей. — Негоже откладывать дело Господне из-за какой-то полиции.

— Хорошо, — прошептала она.

— Иди и займись этим.

Когда Анна ушла, Моисей был почти уверен, что гнев и сомнение, которые он ранее приметил у нее в глазах, исчезли без следа.

Глава 18

Эмили в молодежном приюте нравилось, потому что она спала в одной комнате с мамой и Роном и каждое утро пила сок, которого ей раньше практически не перепадало, и не нужно было ходить в школу и сидеть рядом с вонючкой Норманом. И мамочка тоже была тут счастлива, часто улыбалась и даже смеялась, и это было здорово. Эмили скучала по папе, потому что папа читал ей сказки на ночь, а здесь никто не читал ей сказки на ночь, хотя если б он услышал, как счастлива тут мамочка, то тоже захотел бы прийти. И ей нравилась Анна, потому что Анна позволяла ей смотреть телешоу сколько захочется — даже такие, как «Губка Боб Квадратные Штаны», которое, по маминым словам, было слишком жестоким, и угощала ее сладостями и рассказывала всякие интересные вещи про Бога.

Но сегодня Анна поранила руку и даже немного поплакала. Иногда дома мама тоже ранилась и после этого плакала. А еще Анне надо было срочно заняться какими-то взрослыми делами, так что за Эмили и Роном теперь присматривала Роуз. И Роуз сочла, что Эмили не следует слишком много смотреть телевизор, и предложила ей вместо этого порисовать, что было несправедливо, поскольку Эмили и так все утро рисовала, потому что днем планировала смотреть телевизор, а сейчас Рон спал, и ей было скучно, поэтому она решила поискать маму.

Мама в этом молодежном приюте была все время занята. Так что Эмили пошла искать ее и сначала заглянула на кухню, но мамы там не было — только Гретхен, которая мыла кастрюли и тоже была явно занята, поэтому Эмили не хотела ей мешать. Когда взрослые были заняты, то иногда очень злились, когда Эмили к ним лезла. В результате Эмили вышла на улицу, потому что услышала оттуда какие-то разговоры, но это были несколько мужчин, и они несли тяжелые на вид жестяные банки, и Эмили спросила, что это в банках, но ей никто не ответил, и ей не понравился запах, и она замерзла, поэтому вернулась внутрь.

А потом она увидела, как Роуз разговаривает с Мириам, поэтому подошла спросить, где мама, но не стала прерывать их разговор, потому что мама указывала ей, что это невежливо.

— …не знаю, — говорила Роуз. — Анна сказала, что он все еще включен, но сейчас я никак не могу его найти. А Отец занят.

— А как насчет списка? — спросила Мириам. — Я слышала, что в нем Гретхен, но я тоже в этом списке, и два месяца назад ничего не вышло, так что я хотела бы еще разок попробовать.

— Это Богу решать, — отрезала Роуз.

— Да, — пробормотала Мириам. — Только вот Бог почему-то каждый раз выбирает девушек помоложе, с торчащими…

— Последи-ка за речью, — проворчала Роуз.

— Извини, — сказала Мириам, явно пристыженная. — Я немного забылась.

— Это уж точно, — сказала Роуз. — Думаю, тебе следует помолиться о прощении.

Обе замолчали, и Эмили подумала, что разговор закончен, поэтому спросила:

— А вы не знаете, где моя мама?

Они вздрогнули. Наверное, не видели, как она подошла. Мама всегда говорила, что она такая тихонькая и маленькая, что иногда люди не замечают ее присутствия.

— Не знаю, детка. — Роуз вроде забеспокоилась. — Я сейчас помогу тебе поискать.

Мириам тронула Роуз за плечо.

— А как же испытание? — Она бросила взгляд на Эмили. — Разве оно тоже не намечено на сегодня?

— Не думаю, что мы будем устраивать для нее испытание. Она еще слишком мала. — Роуз тоже уставилась на Эмили.

— Ей столько же лет, сколько было Терри, когда он… когда… — Мириам сглотнула.

— И только посмотри, что произошло! Не думаю, что Отец захочет повторения чего-то подобного. Люди уходят…

— Но Отец сказал, что дети…

— Сейчас не время всё это обсуждать, — твердо сказала Роуз. — Иди собирай вещи. У нас не так много времени.

Мириам кивнула и ушла.

— Пошли, — сказала Роуз. — Давай поищем маму, хорошо?