Письма В. Досталу, В. Арсланову, М. Михайлову. 1959–1983

Что касается работ Берковского¹⁸⁵ о Шекспире, то я их никогда не читал и подозреваю, что это не серьёзно. Прочёл однажды весьма хвалимый нашими интеллигентами очерк о Леонардо и нашёл, что всё это очень далеко от действительного содержания дела. Сегодня Берковский – лауреат общественного мнения, наряду с Бахтиным, Лосевым и tutti quanti[19]. Нравятся такие фантазии, лишь бы всё это было подальше от исторической реальности. Говорят, что Берковский сильно постарел и болен. В старину, то есть тридцать лет назад, у нас были с ним добрые отношения. Он писал тогда лучше, хотя с оттенком обычного в те времена социологизирования. Не знаю, имел ли я на него какое-нибудь влияние, но, во всяком случае, это была только дружба, без полного единства взглядов. Из независимых умов тех времён, которые в чём-то были близки нашему направлению, следует отметить ленинградского испаниста Кржевского¹⁸⁶, давно уже покойного. Я привлёк к литературной работе и чем-то, видимо, повлиял на старика Ю. Спасского¹⁸⁷, который тоже сотрудничал в «Литературном критике». Это был очень интересный человек, участник Октября, экономист. Умер он во время войны профессором истории западной литературы в ГИТИСе. Стоит когда-нибудь отыскать и перечесть его старые работы.

Кстати, недавно я открыл, что у меня был верный и серьёзный ученик в области античной литературы и философии (в те времена, впрочем, все античники более или менее сочувствовали нам). Это – Игорь Ильин, тоже покойный, большой чудак, но талантливый автор. Я даже не подозревал, что он был так близок к нашему направлению. Сейчас мне приводится заниматься изданием его неопубликованных работ, и года два назад я написал о нём большую статью под названием «Человек тридцатых годов». По некоторым причинам чисто внутреннего характера, мне придётся её немного переработать, но, бог даст, когда-нибудь этот странный фрегат, состоящий из его плавающей части и моих парусов, будет спущен на воду.

Перехожу теперь к Вашим конкретным вопросам:

1. «Салеризованный» – термин современной западной экономической литературы, от salary – заработная плата, точнее – жалованье.

2. «Тюлер», Tewler, главное действующее лицо одного из романов Уэллса, но как он называется – хоть убей, не помню¹⁸⁸. Транскрипция имени совершенно точная.

3. Произведение Шумана – Der Aufschwung («Порыв»).

4. Стих «беззаконная комета» – из Пушкина, «Портрет», 1928 г.

5. «Мистер Кон» пишется Cohn.

6. «Халат, офицер, писец, поп…» Это старинное словоупотребление, а может быть, даже и нечто придуманное Герценом, который любил создавать термины. Возможно, имеется в виду маленький человек, живущий на ничтожный доход и прикрывающий наготу свою домашним халатом, вроде типов Достоевского. Но словарь Даля даёт и другое значение – «Крестьянский кафтан без перехвата, зипун, армяк». Можно перевести как «мелкая бестия».

Книга моя по эстетическому воспитанию, которую Вы упоминаете, лежит в дальнем углу, и я даже не думаю о ней. Может быть, дурно, что я не разрешил её издать, но я заботился о чести марксизма. Одно дело – вступительная историческая часть к коллективному труду Института философии, другое дело – самостоятельная монография. Одну из более оригинальных частей этой работы – главу об английском Просвещении XVIII века – я имею в виду издать отдельной брошюрой.

Чем я занимаюсь? Продвижением в печать сборника моих полемических статей против модернизма¹⁸⁹ с большими дополнениями на тему о фашизме в его отношении к искусству и о том, как можно и как нельзя «дифференцировать» современных художников (с иллюстрациями). Всё, что напишешь, становится потом отчуждённой силой, которая обрушивается на тебя самого. Занимаюсь, кроме того, подготовкой к печати моих старых работ о Марксе, занимаюсь также переработкой статьи «Человек тридцатых годов». А самое интересное для меня и отчасти даже написанное – работа на тему «Обратные силы»¹⁹⁰, некоторое расширение исторического материализма за счёт его собственных возможностей, анализ современной «агрессии» и «бескорыстного зла». Но это лежит, потому что нельзя поднять голову из-за тех работ, которые я перечислил сначала.

Так оно и бывает на этом свете, я гибну под тяжестью этого «отчуждения». Нужно было бы раздвоиться, иметь вторую личность или, по крайней мере, механического робота.

Бедный милый Владимир, желаем Вам успеха во всех Ваших борениях с каверзами природы и недостатками современной медицины!

Ваш Мих. Лифшиц

15 февраля 1971 г