Письма В. Досталу, В. Арсланову, М. Михайлову. 1959–1983

Что я могу сказать в своё оправдание? Только то, что моё сердце тоже подверглось всяким операциям, правда, в фигуральном смысле. Главное дело – был у меня спешный, безысходный труд, который я с мучением завершил. Усталость страшная, сна нет, нервы никуда. Вдобавок большой веры в практическое значение моей мазни не имею, нет этой веры в себя. Работаю по инерции.

Весь этот поток «жалких слов» имеет, конечно, целью доказать, что я не мог Вам ответить раньше. Не было у меня и внутренней ясности по поводу статьи, которую Вы хотите переводить. И вот результат, к которому я пришёл теперь, когда имею больше времени думать. По-моему, в нынешней ситуации было бы правильнее напечатать статью в том виде, в каком она была опубликована у нас в журнале «Коммунист». Конечно, жалко те части, которые вошли в книгу, изданную у нас в издательстве «Прогресс» на немецком и английском языках. Но думаю, что для настоящего момента, судя по содержанию тех вопросов, которые затронуты в распространённом варианте статьи, лучше остановиться на тексте «Коммуниста»¹⁶⁷.

Мы с Л.Я. горячо желаем Вам здоровья и будем думать о Вас.

Ваш Мих. Лифшиц

2 декабря 1970 г

Дорогой Владимир!

Мне как-то совестно, что в таком физическом состоянии, да ещё перед операцией, Вы должны заниматься моими делами. Но, раз Вы требуете, – вот что я могу сообщить.

По первому вопросу. Подбор статей для сборника «Вопросы искусства и философии» неплохой, но… Мне жаль, что исключена моя статья «Литературное наследство Гегеля», в которой до Лукача и, кажется, не хуже, чем у него, хотя и кратко, изображён молодой Гегель. Я ценю эту мою раннюю работу. С литературной стороны она у меня теперь отредактирована, как и статья «Эстетика Гегеля»¹⁶⁸, и, если нужно, тексты я могу быстро прислать. Мне жаль также, что в сборник не вошли две мои статьи тридцатых годов, имеющие принципиальное значение. Это – «Джамбаттиста Вико»¹⁶⁹ и «Чернышевский»¹⁷⁰. Что касается статьи о Винкельмане¹⁷¹, то я её ещё не редактировал, и потому прошу Вас по собственному соображению удалить все чрезмерные резкости, особенно по отношению к таким фигурам, как Буркгардт¹⁷², и вообще немного сбавить тон, столь характерный для условностей тридцатых годов и обязательный в печати тех лет. «Художественный метод Бальзака»¹⁷³ перевести можно (хотя у меня есть другая статья на тему о Бальзаке, напечатанная в своё время в «Литературной газете»¹⁷⁴, статья более общего характера). Что касается «Художественного метода», то история такова. Гриб умер в 1940 г., не успев закончить главу, заказанную ему для «Истории французской литературы» Академии наук. По просьбе В.М. Жирмунского я отредактировал биографическую часть, написанную Грибом, и дополнил статью изложением художественного метода Бальзака. Чтобы увековечить память Гриба, статья была напечатана в журнале «Литературный критик» с примечанием, что она обработана и дополнена мною. Оригинал статьи сохранился в моём архиве. В «Истории французской литературы» она напечатана не была, что уже, вероятно, не зависело от Жирмунского, который прислал мне в своё время лестный отзыв.

По второму вопросу, я предпочёл бы, чтобы мои отношения с Лукачем рассматривались уже после нашей смерти, но почему-то они не дают покоя нашим противникам, или как там их прикажете называть. Мне до смерти надоело читать, что я «ученик Лукача». Дело это носит сикофантский¹⁷⁵ характер, но, с другой стороны, просто хотят досадить и уязвить. Судя по тому вниманию, которое без всякого повода уделяется моей малости во всяких исторических и не исторических статьях, я мог бы в самом деле возомнить о себе бог весть что. Обычно я молчу – с полным презрением, но уже дважды всё же пришлось ответить (в статье «Либерализм и демократия», Вопросы философии № I, кажется, за 1968 г., и в дискуссии о мнимой статье Маркса, Вопросы литературы, № 6, 1969 г.¹⁷⁶). Я привык к тому, что мне противопоставляют моих учеников и подражателей, не умру и от того, что меня самого будут изображать учеником Лукача, но предпочитаю всё же «мёртвое замалчивание», как говорят немцы. Это гораздо приятнее.

После всего сказанного я не удивился Вашему сообщению о том, что некоторые Ваши соотечественники считают меня учеником Лукача. Мне уже приходилось читать что-то на эту тему в зарубежной литературе. Не стану, конечно, заниматься опровержениями, чтобы не попасть в положение труса, слишком заботящегося о своей репутации, тем более что сейчас не те времена, когда такие наветы были бы для меня опасны. Переживу! Я был бы также в смешном положении, если бы стал особенно настаивать на своей оригинальности – дуракам и сикофантам ничего не объяснишь, а умные люди со временем сами разберутся. Если же не разберутся – тоже не так страшно! «Сочтёмся славою», как говорит поэт. «Пускай нам общим памятником будет построенный в боях социализм»¹⁷⁷.