Читаем Письма В. Досталу, В. Арсланову, М. Михайлову. 1959–1983 полностью

Уф! Устал даже от всей этой музыки. Приезжайте к нам в Советский Союз погостить. Мы давно не виделись. Я по-прежнему одинок. Встречался за это время с Лукачем. Внешне дружба сохранилась полностью, но он постарел, не физически, а морально – очень много говорит и полон своего всемирного тщеславия. А в общем, невзирая на это, по-прежнему умён и доброжелателен.

Лидия Яковлевна и Мариша Вам кланяются. Гегеля я Вам вышлю при первой же возможности153, а также постараюсь где-нибудь купить антологию154, раз эти поросята не знают правил.

Будьте здоровы.

Ваш Мих. Лифшиц

<p>8 июля 1970 г</p>

Дорогой Владимир!

Мне очень совестно перед Вами за то, что до сих пор не ответил и не исполнил Ваши просьбы. А Вы, будучи серьёзно больным человеком, находите время заботиться о моих изданиях! Единственное, что меня оправдывает, это тоже своего рода болезнь – полная невозможность высунуть голову из обрушивающихся на меня всякого рода срочных, неотложных и т. п. работ. Всё, что я делаю, возвращается потом ко мне, как бумеранг, и больно бьёт по голове. А голова уже не та, что была – нет прежней выдержки и работоспособности, терпения. Нет и благоприобретённой сообразительности, которая должна была бы сделать меня непроницаемым для всякого рода просьб и нажимов, а также для собственного нерасчётливого отношения к своим силам.

Никаких экземпляров журнала «Художник» (№ 5–6) я у себя не обнаружил. Придётся перепечатать на машинке. То же самое относится к статье «Маркс и современная культура».

Четверостишие Рильке155 взято из Das Stundenbuch «Ich weiß, du bist der Rätselhafte…», Sämtliche Werke, Inselverlag, Fr. a/M., 1955 (1962), Bd. I, s. 284.

Что касается русского текста статьи «К пятидесятилетию со дня смерти Маркса», то я её уже отредактировал заново, и, как только машинистка перепечатает, я вышлю её Вам. Готовой автобиографии у меня под руками нет, писать её очень не хочется – я ненавижу это дело. Но если уж очень нужно будет – напишите, я постараюсь.

Последний вопрос из Ваших писем – «структурализм». Он действительно развёлся… Я даже делал уже доклад в Институте156 на тему о понятии «структура» и теории отражения. Моя позиция, как Вы понимаете, вполне отрицательная, хотя это не имеет отношения к историческому исследованию культур и типов сознания, топики всякого рода, которые давно уже дают богатый материал для марксистского обобщения – я имею в виду труды школы Лавджоя157, книгу Курциуса158 о средневековой литературе, разработку многих этнографических мотивов в громадной полезной литературе. Леви-Строса я всего одолеть не мог. Несколько глав «Структуральной антропологии»159 и ещё кое-что прочёл. Это, разумеется, явление не вполне чистое, скорее, спекулятивное. Все эти схемы и математически расположенные рубрики, тёмная терминология, придающая всему будто бы точный оттенок, на деле не играют никакой полезной роли у почтенного автора. Когда дело доходит до чего-то большего, чем учёные ужимки и прыжки, он обращается к традиционным догадкам в духе Фрейда и Юнга. Тогда проглядывает что-то похожее на мысль, но она может существовать и без «структурализма». Кроме того, если обнаружить структуру всего этого структурализма, то останется род этнологического функционализма, то есть возвращение к понятиям общечеловеческого абстрактного типа, объединяющим современное буржуазное общество с первобытным миром. К этому сводится вся атака против диахронического рассмотрения фактов. Буржуазное сознание всегда было «системой», выступающей против историзма. Ново (конечно, весьма относительно ново) здесь лишь модное отвращение к недавно модному субъективизму и релятивизму. Периоды экспрессионистической выразительности и строгой систематики в духе конструктивизма двадцатых годов постоянно сменяются в этом «мифе двадцатого столетия». Статью Жолковского160 я не читал, поищу номер журнала и потом Вам скажу моё мнение.

Я собираю сборник статей, написанных после 1953 г. по настоящее время161. Здесь и «Мариэтта»162, и «В мире эстетики»163, и прочее (включая статьи против Видмара, которые, кажется, у вас публиковались)164, возможно, есть что-нибудь Вам неизвестное, вроде статьи о Вольтере (1953)165.

Жизнь моя незавидная – главным образом потому, что я не в силах заняться хоть чем-нибудь серьёзным. Даже работа по переизданию Маркса стоит166. А занят я мелкими поделками, которые неизбежны и потом дважды или трижды возвращаются ко мне.

Я слышал, что Вы очень больны. И это весьма беспокоит меня. Хороши ли у Вас врачи? Привет Марише я передал.

Л.Я. кланяется Вам. Мы оба желаем крепкого здоровья!

Ваш Мих. Лифшиц

<p>16 ноября 1970 г</p>

Дорогой Владимир!

Ужасно мне неприятно, что Вам предстоит больница и операция. Бог даст – всё пройдёт благополучно, но удовольствия, конечно, в этом никакого нет. Тем более мне совестно, что я заставил Вас так долго ждать, не отвечая ни слова, и что Вам придётся тратить время на мои сочинения перед тем, как заняться более серьёзными делами Вашего здоровья.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах
Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах

Когда мы слышим о каком-то государстве, память сразу рисует образ действующего либо бывшего главы. Так устроено человеческое общество: руководитель страны — гарант благосостояния нации, первейшая опора и последняя надежда. Вот почему о правителях России и верховных деятелях СССР известно так много.Никита Сергеевич Хрущёв — редкая тёмная лошадка в этом ряду. Кто он — недалёкий простак, жадный до власти выскочка или бездарный руководитель? Как получил и удерживал власть при столь чудовищных ошибках в руководстве страной? Что оставил потомкам, кроме общеизвестных многоэтажных домов и эпопеи с кукурузой?В книге приводятся малоизвестные факты об экономических экспериментах, зигзагах внешней политики, насаждаемых доктринах и ситуациях времён Хрущёва. Спорные постановления, освоение целины, передача Крыма Украине, реабилитация пособников фашизма, пресмыкательство перед Западом… Обострение старых и возникновение новых проблем напоминали буйный рост кукурузы. Что это — амбиции, нелепость или вредительство?Автор знакомит читателя с неожиданными архивными сведениями и другими исследовательскими находками. Издание отличают скрупулёзное изучение материала, вдумчивый подход и серьёзный анализ исторического контекста.Книга посвящена переломному десятилетию советской эпохи и освещает тогдашние проблемы, подковёрную борьбу во власти, принимаемые решения, а главное, историю смены идеологии партии: отказ от сталинского курса и ленинских принципов, дискредитации Сталина и его идей, травли сторонников и последователей. Рекомендуется к ознакомлению всем, кто родился в СССР, и их детям.

Евгений Юрьевич Спицын

Документальная литература
1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука