Письма незнакомке

– Нет, – ответила Франсуаза. – Я подумала, что нам будет приятнее провести вечер вчетвером… Поправь галстук, Антуан…

Приятно – одно из тех слов, которые он терпеть не мог. «Ничего особо приятного нас не ждет», – подумал он, завязывая галстук перед зеркалом. Сабина будет держаться натянуто, это ясно; Франсуаза примется кокетничать с Ламбер-Леклерком; сам министр станет вести себя авторитарно и категорично, ну а он, Антуан, будет угрюмо помалкивать.

– Приятнее?!

С площадки перед домом, посыпанной гравием, донесся звук притормаживающего автомобиля. Супруги Кене приняли непринужденно-приветливый вид. Минуту спустя в гостиную уже вступала чета Ламбер-Леклерков. У Сабины были темные слегка вьющиеся волосы, полные плечи и прекрасные глаза. Ламбер-Леклерк заметно облысел: три волосинки, лежавшие на черепе, напоминали барьеры беговой дорожки; казалось, он был не в духе. Ему тоже наверняка навязали этот ужин.

– Добрый вечер, милочка, – проворковала Франсуаза, обнимая Сабину. – Добрый вечер, господин министр…

– О нет, дорогая, – запротестовала Сабина. – Не станешь же ты обращаться так к моему мужу… Меня ты зовешь Сабина, ну так и его зови Альфредом… Добрый вечер, Антуан.

Вечер был таким теплым и светлым, что Франсуаза велела подать кофе на террасу. За ужином беседа им далась нелегко. Женщины заскучали. Антуан, недовольный самим собой, упрямо и неосмотрительно во всем противоречил Ламбер-Леклерку, тот, более информированный, с успехом отбивался.

– Вы оптимист от того, что находитесь у власти, – говорил Антуан… – На самом же деле положение Франции трагическое…

– Да вовсе нет, мой дорогой, вовсе нет… Финансовые проблемы никогда не бывают совсем уж безвыходны… Бюджет Франции вот уже шесть веков в дефиците, и ничего… Право, просто необходимо время от времени разорять рантье… А без этого куда бы мы делись?… Вообразите себе все те капиталы, что были помещены в банки под большие проценты начиная с эпохи Ришелье.

– А вот бюджет Англии вполне сбалансированный, – проворчал Антуан. – Их бюджет даже имеет положительный баланс, и, насколько я знаю, англичанам от этого не становится хуже…

– Дорогой друг, чего я никогда не понимал, так это того, как можно сравнивать две страны, у которых все разное – и история, и нравы, и потребности… А французов прямо хлебом не корми, дай порассуждать на эту тему, – парировал Ламбер-Леклерк. – Если бы Франция по-настоящему желала иметь сбалансированный бюджет, мы бы завтра утвердили его… Но она не желает… Или, если хотите, она не желает его в достаточной степени, чтобы согласиться и на необходимые для этого меры… Подготовить бюджет – это вопрос не финансовый, а политический… Скажите мне, на какое большинство вы рассчитываете, чтобы управлять страной, а я вам скажу, каким должен быть ваш бюджет… Службы министерства финансов готовы подготовить вам бюджет социалистической направленности, радикальной, реакционной… Только скажите!.. Все это гораздо проще, чем думают профаны.

– Неужели все так просто?… А посмели бы вы говорить такое своим избирателям?

Франсуаза, умевшая по едва заметным признакам, таким как внезапно почерствевший взгляд, угадывать подступающий приступ ярости у мужа, сочла необходимым вмешаться:

– Антуан, – обратилась она к нему, – ты бы спустился с Сабиной к обители, показал ей открывающийся оттуда вид…

– Пойдемте все вместе, – предложил он.

– Нет, нет, – вступила в разговор Сабина. – Франсуаза права… Нужно разбивать супружеские пары… Так намного интереснее.

Она встала из-за стола. Антуану ничего не оставалось, кроме как последовать ее примеру; напоследок он метнул на Франсуазу гневный взгляд, которого она не пожелала замечать.

«Сбывается все, чего я боялся! – подумал он. – Никуда не денешься, придется провести наедине с этой женщиной полчаса… Воспользуется ли она этим, чтобы потребовать у меня объяснения, которого ждет уже десять лет?… Вот будет весело!.. А что касается Франсуазы, неужто ей непременно нужно, чтобы за ней поухаживал этот самодовольный министр?»

– Что за чудный аромат? – поинтересовалась у него Сабина Ламбер-Леклерк.

– Это аромат апельсиновых деревьев. Беседка, в которой мы сидели, сплетена из ветвей апельсиновых и лимонных деревьев, глициний и роз… Но наши розы дичают, придется заново прививать их… А вот и тропинка, ведущая вниз…

– А сами-то вы, Антуан, не дичаете в своем уединении?

– Я?… Я всегда был дикарем… Вы различаете что-нибудь в темноте? Смотрите, бассейн с двух сторон обсажен пепельником… Сад разбит в соответствии с идеей противопоставления темных цветов – фиолетовых или синих – ярким желтым… По крайней мере так было задумано Франсуазой… А на склоне она создала труднопроходимые заросли из дрока, мастиковых деревьев, ракитника и асфоделей…

– Я рада тому, что мы одни, Антуан… Я нежно отношусь к вашей жене, но мы с вами все же уже были большими друзьями к тому времени, как вы познакомились с нею… Вы еще не забыли?

Из осторожности, чтобы не оказаться слишком близко к ней, он замедлил шаг.