Письма молодого врача. Загородные приключения

Бедняга, ему и впрямь было не до веселья. Это был старый солдат, потерявший множество зубов, однако продолжавший сжимать во рту и покуривать короткую глиняную трубку. Недавно у него на носу вскочила маленькая язвочка, которая разрасталась и покрывалась коркой. На ощупь она была твердой, как засохший клей, с постоянными колющими болями при пальпировании. Конечно, диагноз сомнению не подлежал. Это была эпителиоматозная опухоль, вызванная постоянным раздражением от горячего табачного дыма. Я отправил его обратно в деревню, а два дня спустя поехал туда в экипаже Каллингворта и удалил опухоль. Получил я за это соверен. Однако он может положить начало накоплениям. Старик прекрасно перенес операцию, он только что был на приеме и сообщил, что купил целую коробку курительных трубок. Это была моя первая операция, и должен сказать, что я нервничал больше пациента, но результат придал мне уверенности в себе. Я окончательно решил ни от чего не отказываться. Что бы ни случилось, я к этому готов. Зачем ждать? Конечно, я знаю, что многие ждут, но ясно же, что сейчас у нас и нервы крепче, и знания свежее, чем они сделаются через двадцать лет.

Больные идут день за днем, все очень бедные и платят очень мало, но я всем рад. В первую неделю я заработал (включая плату за ту операцию) фунт, семнадцать шиллингов и шесть пенсов. За вторую – ровно два фунта. За третью – два фунта и пять шиллингов, а теперь подсчитал, что минувшая неделя принесла мне два фунта восемнадцать шиллингов, так что я двигаюсь в правильном направлении. Конечно, по сравнению с двадцатью фунтами в день для Каллингворта это абсурдно мало, и мой маленький ручеек представляет собой странный контраст с полноводным потоком, текущим через его кабинет. Однако я очень доволен и не сомневаюсь, что его первоначальные прикидки насчет трехсот фунтов за первый год вполне себе реалистичные. Отрадно думать, что если дома случится что-то серьезное, то я смогу помочь родным. Если дела пойдут так же, как начались, то я скоро прочно встану на ноги.

Кстати, мне пришлось отказаться от места, которое несколько месяцев назад было для меня пределом мечтаний. Ты наверняка знаешь (скорее всего, я тебе говорил), что сразу после получения диплома я внес свою фамилию в списки кандидатов на место судового врача нескольких крупных судовых компаний. Я сделал это без всякой надежды на успех, поскольку приходится несколько лет ждать, прежде чем что-то наклюнется. Так вот, через неделю после того, как я начал здесь практику, однажды вечером пришла телеграмма из Ливерпуля: «Прибудьте завтра на “Децию“ судовым врачом не позднее восьми вечера». Телеграмму послала известная южноамериканская фирма «Стонтон и Мериваль», а «Деция» – это изящный пассажирский лайнер водоизмещением 6000 тонн, совершающий рейсы по маршруту Баия – Буэнос-Айрес – Рио-де-Жанейро – Вальпараисо. Доложу тебе, мне пришлось провести нелегкие четверть часа. По-моему, я в жизни не испытывал такой нерешительности. Каллингворт был категорически против моего отъезда, и его напористость помогла делу.

– Дорогой мой! – сказал он. – Ты собьешь с ног первого помощника, а он отделает тебя поворотным рычагом. Тебя привяжут за большие пальцы рук к корабельным снастям. Будешь питаться вонючей водой и гнилыми сухарями. Я прочел роман о торговом флоте и знаю, что говорю.

Когда я высмеял его взгляды на современное мореходство, он попробовал зайти с другого конца.

– Если поедешь, то будешь куда большим дураком, чем я о тебе думал, – сказал он. – Зачем, к чему это тебя приведет? Все зарабатываемые тобой деньги пойдут на синее пальто и его отделку галунами. Ты думаешь, что направляешься в Вальпараисо, а прибудешь в дом призрения для бедняков. У тебя тут шикарное место, и все под руками. Другого такого шанса не выдастся.

Вот так все и кончилось: я позволил им дать телеграмму о том, что никуда не еду. Странно, когда на жизненном пути достигаешь развилки и сворачиваешь в какую-то сторону после бесплодных попыток что-то выбрать на дорожном указателе. Думаю, что я все-таки сделал верный выбор. Судовой врач так судовым врачом и останется, а здесь передо мной откроются безграничные возможности.

Что же до старины Каллингворта, то он все так же весело шумит. В своем последнем письме ты поражаешься, как он за такое короткое время сумел покорить людей. Касательно этого я и сам сильно затрудняюсь с ответом. Он рассказывал, что сразу после приезда у него за месяц не было ни одного больного, и он так пал духом, что чуть руки на себя не наложил. Однако у него, наконец, появилось несколько больных, и он их так хорошо вылечил или же произвел на них такое впечатление своей эксцентричностью, что они только о нем и говорили. Некоторые из его прекрасных излечений попали в газеты, хотя, памятуя о своем опыте в Авонмуте, я не поручусь, что Каллингворт сам их не протолкнул в прессу. Он показал мне ежегодник с календарем, очень популярный у них в округе.

Там красовались такие записи:

15 августа. Принятие в 1867 году Билля о реформах.

16 августа. Родился Юлий Цезарь.