Пилот ракетоносца

Оглядываясь назад, Эрик должен был признать, что прошедшие тринадцать месяцев стали лучшим временем в его жизни. Сменив временно имя — таковы были требования контрразведки, — Эрик оказался в Трире на курсах подготовки командиров кораблей 3-го ранга. Впрочем, в самом городе он провел меньше времени, чем на орбитальной базе "Аскольд". Слушатели курсов занимались тактикой, постигали оперативное искусство и, разумеется, осваивали новую технику — модифицированные тяжелые ракетоносцы "Гефест М3", новейшие ударные ракетоносцы "Кабир"[38] и легкие крейсера переходного типа "Эгид"[39]. Весь поток состоял из пилотов, имевших медицинскую аттестацию Бета-11, так что, они не только готовились стать полноценными командирами фрегатов или легких крейсеров, но также тренировались в сложном пилотировании — высший и исключительный пилотаж, — и применении секретных и, по большому счету, экстремальных приемов маневрирования и атаки, типа уже известного Эрику атакующего маневра "Оншор".

Обучение было довольно интенсивным и включало в себя массу теоретических предметов, уделяя в то же время достаточно внимания практике. Попросту говоря, гоняли слушателей в хвост и в гриву. "Маневрирование в виду противника", "встречный бой", "засады типа "секрет" и "дозор", "бой с эскадрой", "прорыв оборонительного ордера", и многое другое. Так что пришлось полетать практически на всём, что летает, отрабатывая задним числом накопившиеся долги. Тогда же Эрик поучаствовал в крупномасштабных учениях, основной частью которых являлся "взлом" системы планетарной обороны. Это было интересно, но, что важнее, весьма поучительно. Один штурм орбитальной крепости чего стоил! Но как раз в самом штурме Эрику участвовать не пришлось. Наблюдал за действом со стороны, потому что в тех учениях он командовал десантно-штурмовым транспортом и, надо сказать, вполне оценил мужество и профессионализм экипажей этих невероятных машин.

"Турпан" — тяжело бронированный малотоннажный транспорт ВКС. Обычно при штурме планетарной обороны он идёт в сцепке с малым ударным крейсером передовых сил. Крейсер обеспечивает транспорту прорыв к границе атмосферы. Потом происходит сброс, включаются собственные двигатели "турпана", и он идёт на штурм. Входит на скорости в плотные слои атмосферы, вспыхивает, как просмоленный факел, и как огненный метеор "со всей дури" несется к земле. При этом внешний корпус — сменный "чехол" из композитных материалов, — прогорает насквозь, и освободившийся от него транспорт идёт вниз, уже как атмосферный аппарат, маневрируя и гася скорость под прикрытием артиллерийского огня, который обеспечивает оставшийся на орбите крейсер. Тот еще слалом, если честно, да еще и под огнем, но, с другой стороны, и ощущения незабываемые.

Окутавшись "плотным облаком" мультимодальных помех, не позволяющих засечь транспорт, — а увидев, прицелиться с необходимой точностью, — "турпан" шёл к земле на предельной скорости, отстреливая по ходу имитаторы, обманки и ловушки всех возможных типов и мастей. Пилот-инструктор, хладнокровно наблюдавший за этим адским цирком из своего кресла, позволил Эрику показать практически все, на что он оказался способен, а способен он был, как выяснилось, на многое.

Обычно сброс десантных капсул и поддонов с техникой производится на высоте 5–7 километров. Эрик сбросил десант на высоте тысяча триста метров, и, по оценке посредников, сократил этим "потери десанта" на 92 %. Правда, уходить обратно на орбиту пришлось по такой сложной траектории и на такой дикой скорости, что, не говоря уже об экипаже, поплохело даже ему самому, но дело было сделано, и оно того стоило.

Руководители учений высоко оценили выполненный Эриком манёвр, хотя, если честно, он не слишком хорошо понимал, отчего они так "возбудились", ведь он не сделал ничего из того, что не было известно прежде. Просто Эрик выбрал самый сложный — но и самый эффектный и эффективный, — из всех возможных вариантов манёвра, на который редко решаются обычные пилоты. Но зато и результат, что называется, на лицо. Вопрос, однако, почему он пошёл на этот риск?

И самый простой ответ: потому что это возможно. Ещё можно было бы сказать, что Эрику было любопытно узнать, на что способен на самом деле он сам. Но вот чего он никогда не произнес бы вслух, но что часто, если не всегда, определяло — пусть и подспудно, — его образ действий: каждое такое достижение улучшало его реноме. А репутация для человека без рода и племени, каким являлся Эрик, порой дороже денег. Не зря же древние говорили, что хорошая репутация заменяет наследство. Но и это еще не все. Такие занятия дорогого стоили и в ином, чисто прикладном смысле. Они позволили Эрику почувствовать границы своих возможностей, узнать характер разных образцов боевой техники, научиться работать с экипажем. То есть сделали возможным хотя бы отчасти восполнить пробелы в образовании и опыте, который приходит только с многолетней службой.