Пикник на обочине. Пророк Зоны

Кот не дослушал, вскочил, бросился к противоположному краю поляны. Все еще не веря своим глазам, быстро обошел всю ее по окраине. Остановился. У него потемнело в глазах — то ли от того, что вскочил так резко, то ли от осознания зловещего факта.

Они были в ловушке. Элементарной западне, из тех, что Зона устраивает повсеместно и самыми изощренными способами. Они не выбрались за пределы порченых земель. Напротив — заползли в самый центр. И со всех сторон этого клочка относительно чистой территории — проклятые земли, ступить на которые — все равно что заживо сгнить в аду. Кот бросился на четвереньки, пополз, едва не облизывая землю, пытаясь найти место, откуда они пришли на эту полянку, — едва заметный разрыв в «черной колючке», переходящий в спасительный «коридор».

Разрыва не было — словно он затянулся, как зажившая рана. Кот сел на землю, отчаянно треснул себя по лбу ладонью, зарычал:

— Я понял! Это же Лабиринт! Чертов Лабиринт! А я уже думал, что поймал удачу за хвост, идиот восторженный… Лабиринт — вот это что такое! Проклятие…

— Погоди… — все еще не выйдя из состояния усталого спокойствия, проговорил Шевцов. — Ничего не пойму. Какой еще Лабиринт?

— Вот и я не сразу понял, — продолжал невнятно бормотать сталкер. Он щупал землю, гладил — и его пальцы замирали в сантиметрах от «к олючки», недвусмысленно поросшей на невидимой границе двух почти неотличимых сред. — Был такой шустрик, Хорьком звали. Всю Зону, говорят, излазил и, конечно, вляпался. Так он под конец все про какой-то Лабиринт бормотал. Никто его понять не мог — говорил он больно бессвязно, как городской сумасшедший. Потом выяснилось: у него от порчи мозг вдруг стал расти ненормально, и от того в черепе давление повысилось. Думали, что он просто бредит. А однажды череп у него взял да и треснул. А оттуда… — Кот замолчал, его передернуло. — В общем, жуть. Он еще прожил какое-то время вот так, с мозгами наружу. Бродил, народ пугал до икоты. И все про Лабиринт бормотал. Мы тогда только и поняли, что этот его Лабиринт с порченой землей как-то связан, — неспроста же он порчу подхватил. А Живодер — Хорек помирал у него в клинике — утверждал, что тот якобы нарочно туда полез, в порчу. Мы тогда не поверили, думали, предсмертный бред. Кто ж сам на порчу пойдет? А Хорек, наверное, вот так же попался. Он почему-т о думал, что Лабиринт приведет его к какому-то сокровищу вроде Золотого шара или хотя бы к сундуку с хабаром… Лабиринт — это же тот ход, каким мы шли, понимаете?!

— Ну допустим, — спокойно сказал Шевцов. — Но нам необязательно заканчивать, как этот Хорек.

— А как? — Кота трясло, это походило на приступ истерики. — Рано или поздно у нас останется только два варианта: сдохнуть от голода и жажды или пойти напрямик, через «черную колючку»! Понимаешь, что это означает?!

Сталкер уже готов был заорать, забиться в припадке, когда вдруг ощутил всей правой стороной лица увесистую оплеуху. В голове разом прояснилось. Над ним возвышался Шевцов, который спокойным, не терпящим возражений тоном сказал:

— Мы найдем другой путь. Ты найдешь. Ведь ты же сталкер, верно?

Кот пялился на него сумасшедшими глазами. Слова застряли у него в глотке.

— Ну? — повторил Шевцов. — Верно я говорю?

— Ага… — прохрипел сталкер, потирая онемевшее лицо. — Придумаем что-нибудь…

— То-то же, — удовлетворенно сказал Шевцов и отпустил Кота. Тот пустым мешком осел на землю. В голове была одна лишь звенящая пустота.

Сталкер невольно нащупал в кармане заветный олимпийский рубль, борясь с соблазном немедленно вытащить его и подкинуть, проверив везение. Только с такими вещами не шутят. Особенно в Зоне. Это там, в большом мире, монетка всего лишь указывает степень твоего везения. А здесь… Кот мрачно усмехнулся. Возможно, что здесь как раз монетка влияет на события. Потому что принцип причинности тут по-другому работает.

Умная мысль, кстати, надо с шефом поделиться. Глядишь, в научной статье на него авторитетно сошлются. Может, появится даже какой-нибудь «эффект монетки» или «принцип Кота». Ну да, тут же все это Разуваев прочтет — и на ковер. Откуда, спросит, ты эту хренотень взял? Из головы из свое й дырявой вытащил? Или, может, прямиком из Зоны? И отправит натурально на нары.

— К черту… — прошептал Кот, извлекая на свет тяжелую тусклую монету. Подкинул, поймал, прихлопнув ладонью. — Аким, «орел» или «решка»?

— «Орел», — не задумываясь, сказал Аким.

Сталкер поднял ладонь. Под ней сверкнул герб давно сгинувшей страны.

— Будем считать, ты сотворил удачу, — усмехнулся сталкер.

— Как это? — спросил Аким.

— Хочу проверить одну теорию, — туманно пояснил Кот.

— Эй, сталкер! — позвал вдруг Шевцов. Он стоял на коленях у края поляны. — А это, случайно, не выход?

Они снова продвигались по этому странному Лабиринту с эфемерными, но смертельно опасными границами. Кот не мог избавиться от мыслей о своем талисмане, нежданной удаче, причинах и следствиях. Вообще, думать об этом вредно. Зону нужно принимать такой, какая она есть, а все ее проявления — как самые обыкновенные чудеса. Так легче жить и, что главное, так проще выжить.