Пик

— Понятия не имею, почему я так решил, — продолжил Гулу, — но вдруг мне показалось, что мне во что бы то ни стало надо добраться до яка. Ну, чтобы прикоснуться к нему в последний раз. Попросить прощения, что увел его с пастбища, где ему было тепло и безопасно. Я стал лезть по веревке. Это было тяжело. Я лез медленно и долго. Чем дальше удавалось мне пролезть, тем сильнее як тянул веревку — несколько раз я со всего размаху шмякался лицом в лед. Ого, подумал я, может, як-то на свободе, наверху снежника, а я — словно якорь. В общем, в конце концов я прорылся на поверхность, вылез, отдышался, огляделся. Як в самом деле был на свободе, только он лежал, а не стоял.

Я осмотрел его, он пару раз меня лягнул, но я так промерз, что даже ничего не почувствовал. А мой красавец як, оказалось, сломал две ноги, я нащупал обломки костей под кожей. Делать было нечего. Я вынул кинжал и перерезал ему горло.

Як долго истекал кровью. Гулу не отводил от него глаз, рыдая. Три года тяжкого труда лежали у его ног, умирая.

— Но времени скорбеть не было, — продолжал Гулу. — Мне нужно было домой в деревню. Иначе моей семье одной придется выплачивать долг, отдавать двух телят. Но первым делом нужно было пережить ночь.

Гулу вспорол яку брюхо, освежевал, сбросил внутренности с обрыва, а затем залез внутрь, чтобы согреться.

— Наутро я проснулся от того, что кто-то меня тряс. Я сначала подумал: як съезжает в пропасть, — высунул голову наружу. Не знаю, кто больше испугался — я или медведь, который пытался утащить моего бесценного яка к себе в берлогу.

Медведь встал на дыбы и испустил ужасный рык. У меня кровь застыла в жилах. Я думал, сейчас он меня сожрет. Но тут мне повезло.

Оказалось, за медведем давно охотились четверо китайских солдат, и они настигли его в тот самый миг, когда он встал на дыбы, чтобы мной позавтракать. Они стали стрелять, промахнулись, но медведь в страхе бежал. Я видел, как он скрылся в лесу.

— Ну вот и все, теперь у меня оставалась только одна проблема — мои спасители-солдаты, — сказал Гулу. — Впрочем, я подумал, тут не будет больших сложностей: денег у меня нет, а если они хотят забрать яка на мясо, то ради бога, пожалуйста.

— Они как раз направились к туше. Ну я и вылез оттуда им навстречу, весь в крови. Едва они меня увидели, как побросали винтовки и бросились врассыпную, вереща, что твои дети. Я и слова не успел сказать, как их и след простыл.

Вернувшись домой, Гулу услышал новость: оказывается, четверо солдат недавно встретили йети, который сидел и ел живого яка. А несколько недель спустя пришла новость о том, что в горах видели корову, которая родила человека, да не ребенка, а сразу взрослого.

— А как ты расплатился за обещанных телят? — спросил Джей-Эр.

Гулу улыбнулся:

— А так. Продал брошенные моими спасителями винтовки. Стоили они кучу денег! Хватило и долг вместо телят вернуть, и купить нового яка. Он, конечно, близко не был так красив и великолепен, как тот, что родил меня, но производителем оказался отличным! Мое стадо увеличилось в десять раз.

Четвертый лагерь

ЗАПА РАЗБУДИЛ МЕНЯ С ХОЛЛИ на рассвете. День обещал быть великолепным: ясно, свежо, минус шесть градусов, а еще и теплеет — и это значило, в частности, что холодные вещи придется положить в рюкзак, а не надевать. Мало этого, Запа выдал каждому из нас часть снаряжения Сунджо — именно нам предстояло занести его в первый лагерь.

Холли Запа выдал много меньше, чем мне. Она очень быстро перепаковалась и ушла в столовую. Я затратил на перепаковку добрых сорок пять минут: пришлось перетряхнуть весь рюкзак, плюс я не очень торопился, так как все еще был зол на Сунджо и Запу. Нет, вы подумайте только! Мало того, что Запа взял мою снарягу и отдал ее Сунджо, так теперь я же еще и должен переть ее вверх для него! Похоже, он правда старается сделать так, чтобы я просто насмерть устал по дороге и не смог зайти наверх.

Закончив паковаться, я примерил рюкзак: тяжелее килограмм на семь, чем тот, что я в первый раз тащил в ПБЛ. Плохо дело. На этой высоте каждый грамм на счету. Я стал думать, что можно оставить внизу, когда вдруг ко мне подошел капитан Шек.

— Ты идти вершина? — спросил он.

Одет не в форму, а в альпснаряжение, поэтому-то я его сразу и не заметил.

— Не сегодня, — сказал я.

— Ты сколько лет?

Видимо, он давно пытался застать меня одного, чтобы других не было рядом.

— Ты сколько лет? — грозно повторил он.

Зачем он спрашивает? Он же видел мой паспорт и сам прекрасно знает, сколько мне лет! А, понятно: он хочет, чтобы я ему солгал. Так не выйдет, получай в ответ мой настоящий возраст.

— Другой мальчишка где? Ой-ой-ой!

— Вы о ком? Врать я не умею.

— Мальчишка, прошлая неделя, вы лезли гора вместе. Ты с ним ходить по лагерь. Вы с ним та-а-а-а-акие друзья!

Английский у капитана Шека не ахти, но сарказм он изобразил на пять баллов. Значит, он следил за нами и знал, что мы вместе ходили в ПБЛ.

— А, этот-то, — сказал я, пытаясь прикинуться чайником. — Не видел его уже несколько дней.

— Куда делся?

Я пожал плечами.

— Ты лгать!