Пятеро детей и чудище

— Ни за что! — сердито сказал он, потирая щеки задними лапами. — Он грубый мальчик, ему полезно побыть немножко не того размера. Зачем он полез откапывать меня своими противными мокрыми руками? Он едва не дотронулся до меня! Просто дикарь какой-то! Такого не позволяли себе даже мальчики из каменного века.

А руки у Роберта и впрямь были мокрыми — от слез.

— Уходите прочь и оставьте меня в покое, — продолжал эльф. — Ума не приложу, отчего вы не попросите о чем-нибудь разумном — что-нибудь поесть или попить. Или, на худой конец, о добром нраве и хороших манерах. Вон отсюда!

Сердито потрясая усиками, эльф повернулся к детям своей бурой мохнатой спиной. На дальнейшие переговоры не осталось ни малейшей надежды.

Дети снова повернулись к огромному Роберту.

— Что будем делать? — спросили они, разумеется, хором.

— Сперва я намерен рассчитаться с этим подручным пекаря, — заявил Роберт. — Я перехвачу его на том конце дороги.

— Старина, а хорошо ли бить маленьких? — заметил Сирил.

— Думаешь, я буду его бить? Я же его просто убью. Нет, я сделаю ему такое, чтобы он на всю жизнь запомнил. Подождите, я только чулок подтяну.

Роберт подтянул свой чулок размером с чехол для диванного валика и зашагал прочь. А шаги Роберта были шириной метра полтора-два, так что ему не составило труда оказаться у подножия холма вовремя, чтобы встретить там подручного пекаря, который, помахивая пустой корзиной, направлялся навстречу телеге своего хозяина, развозившего хлеб по домам, что стояли вдоль дороги.

Роберт спрятался за стогом сена, стоявшим подле одной из ферм, там, где дорога круто поворачивала. Услышав шаги подручного пекаря, который шел, посвистывая на ходу, Роберт выскочил ему навстречу и схватил его за шиворот.

— А теперь я отучу тебя пинать ногами мальчиков, которые меньше тебя! — грозно сказал он голосом вчетверо громче своего обычного голоса, потому что сам Роберт был вчетверо больше себя обычного. Роберт поднял подручного пекаря на вытянутой руке и посадил его на вершину стога, а сам сел на крышу соседнего коровника и выложил этому малому все, что он о нем думает. Признаться, я сомневаюсь, что тот хоть что-нибудь услышал, потому что от ужаса потерял голову. Так вот, выложив подручному пекаря все, что положено, и кое-что сверх того, Роберт потряс его за плечи и сказал:

— А теперь спускайся как хочешь, — и оставил его одного.

Честно говоря, я понятия не имею, как подручному пекарю удалось спуститься на землю, но я точно знаю, что телегу он прозевал, а вернувшись наконец в пекарню, получил от хозяина изрядную взбучку. Мне, конечно, жалко его, но, сказать по совести, не слишком, потому что драться ногами английским мальчикам никак не положено — только на кулаках. И разумеется, изрядная взбучка оказалась тем более изрядной, что этот несчастный попытался рассказать пекарю о мальчике, с которым подрался, и о великане, что был выше колокольни, потому что мало кто верит такого рода историям. Правда, на следующий день многим пришлось в это поверить, но уже слишком поздно для незадачливого подручного пекаря.

Вернувшись домой, Роберт обнаружил брата и сестер в саду. Предусмотрительная Антея убедила Марту позволить им пообедать на свежем воздухе — ведь столовая была не такой уж большой и Роберту с его ростом было бы там ужасно тесно. Ягненочек, мирно проспавший все это бурное утро, громко чихал, и Марта сказала, что он простудился и ему лучше остаться дома.

— Ну и хорошо, — заметил Сирил Роберту. — Стоит ему взглянуть на тебя разок, будет вопить до вечера.

Роберт теперь и впрямь напоминал тех несчастных, фигуру которых портные называют «нестандартной». Он вошел в сад, запросто перешагнув через железную калитку.

Марта вынесла обед — холодная телятина и печеный картофель, затем пудинг из саго и тушеный чернослив.

Само собой разумеется, Роберт выглядел в ее глазах как обычно, и она дала ему обычную порцию мяса и картофеля. Едва ли вы можете себе представить, как мало утоляет голод обычный обед, когда вы во много раз больше своего обычного роста. Роберт тяжело вздохнул и попросил добавки хлеба. Однако Марта и не подумала принести еще хлеба. У нее было мало времени, потому что вот-вот к ним должен был заглянуть лесничий, направлявшийся на ярмарку в Бененхерст, и к его приходу Марта хотела нарядиться получше.

— Мы тоже хотим на ярмарку, — сказал Роберт.

— Куда ты пойдешь в таком виде? — сказал Сирил.

— Почему бы и нет, — возразил Роберт. — На ярмарках всегда бывают великаны, и побольше меня.

— Побольше — это вряд ли, — сказал Сирил, но тут Джейн громко вскрикнула, да так неожиданно, что все бросились стучать ладонями ей по спине и спрашивать, не подавилась ли она сливовой косточкой.

— Нет! — вымолвила Джейн, отдуваясь, потому что стучали довольно крепко. — Я не подавилась. У меня есть идея! Давайте возьмем Роберта на ярмарку и будем его показывать, а за показ брать деньги. И тогда мы получим наконец кое-что и в самом деле стоящее.

— Вы возьмете меня? — возмутился Роберт. — Да это я возьму вас!